— Будьте наготове, — не поворачиваясь, негромко произнес он. — Кажется, это диверсанты.
Бойцы не повернулись в сторону комендантского патруля — роскошь, которую могут позволить себе только фронтовики, недавно пришедшие из окопов.
— Комендантский патруль, старший лейтенант Романцев, — козырнув, представился Тимофей. — Предъявите документы.
Брюнет слегка повернулся. Мускулы на его шее напряглись, жилы натянулись до предела и грозились лопнуть, как это случается с плохо настроенным струнным инструментом. Белобрысый взирал безучастно, вот только пальцы нервно и без особой нужды отряхивали с папиросы воображаемый пепел. Он понимающе кивнул, всем своим видом демонстрируя, что подобная процедура для него привычная: прежде чем добраться в подмосковный городок, не однажды пришлось подвергнуться подобной проверке. В карман полез без особой спешки, как сделал бы на его месте всякий фронтовик, с некоторым пренебрежением ко всякому тыловому. Вытащил военный билет с вложенной в него справкой и протянул старшему лейтенанту.
Брюнет, напротив, охотно расстегнул верхнюю пуговицу накладного кармана гимнастерки и извлек из него военный билет с выпиской из госпиталя.
На первый взгляд проверяемая парочка походила на тысячи других бойцов, у которых по долгу службы приходилось проверять документы. Вот только разве что гимнастерка на них была чуток поновее, сапоги не столь разношенные, даже пилотка — не новая и не старая, но смотрелась так, будто никогда не знала пыли.
Старший лейтенант открыл военный билет белобрысого. Обложка выглядела невероятно свежо, да и сама бумага была немного иной, более качественная, что ли…
— Откуда направляетесь, товарищи? — равнодушным голосом спросил старший лейтенант, переворачивая страницу.
— В выписке из госпиталя все написано, товарищ старший лейтенант, — ответил белобрысый.
— Написано… Но мне бы хотелось услышать от вас.
— В отпуск по ранению, а через неделю в свою часть, — нахмурился сержант.
— Подлечились, стало быть, — перевернул Романцев еще одну страницу, внимательно вчитываясь в записи.
— Да, подлечились. Теперь как новенькие.
— А куда ранение получил? — посмотрел Тимофей на блондина.
— В ногу. Может, показать?
— Не нужно, — ответил старший лейтенант и положил военный билет в планшет.
— Что-нибудь не так? — встревоженно спросил белобрысый.
— Все так, товарищ Неволин, а только военный билет и выписка пусть пока у меня полежат.
— А вы, значит, товарищ Абрамов? — внимательно посмотрел Романцев на брюнета.
— Точно так, товарищ старший лейтенант.
Тимофей осторожно принялся перелистывать его военный билет.
— Уже год воюете?
— Да, с апреля сорок второго.
— И где же начинали?
— На Волховском фронте.
— При товарище Мерецкове?
— Именно так. А вы там бывали?
— Доводилось. Вот только что это у вас у обоих скрепки блестящие на военных билетах? — неожиданно спросил Романцев.
— А нам почем знать? — удивился белобрысый. — Ведь не мы же их себе выписывали. Какой дали, такой и взяли.
— Разумеется, вам выписывали… А вот я сейчас вам объясню, — поучительным тоном сказал старший лейтенант, посмотрев на патрульных, предусмотрительно отступивших на шаг. Теперь под их прицелом находились оба задержанных. Парни стояли грамотно, указательные пальцы покоились на спусковом крючке, в любую секунду они готовы вскинуть автомат. Вот один из них слегка качнул автоматом в сторону брюнета: можно не сомневаться, что в случае сопротивления «красавчик» умрет первым. Служба в комендатуре не прошла для них бесследно. — На советском военном билете скрепки из простого и недорого металла, непригодного для фронта. Из него лишь крыши латать да вот еще набойки на сапогах делать. А такой металл, как этот, блестящий да красивый, идет на фронт! Из него льют стволы для пушек, чтобы они точнее били врага. Вот только в Германии этого почему-то не знают и делают из него скрепки на военных билетах для своих диверсантов. И еще, в апреле сорок второго Волховский фронт был упразднен, поэтому руководить им Мерецков в это время никак не мог. Фронтовик это должен знать! Руки! — мгновенно выдернул старший лейтенант из кобуры «ТТ», заметив, как слегка распрямился белобрысый. — Выше подними!