Рыцари и солдаты армий Коноэ были не абсолютными врагами, как Красные Рыцари, нападавшие во время Войны с Внешним Миром, а обычными людьми, живущими в той же Центории. Поэтому жертвы среди них должны быть сведены к минимуму ── таково было распоряжение Кирито, назначенного Премьер-мечником Объединённого Совета Мира Людей.
Если бы все Рыцари Целостности и клирики остались внутри Центрального Собора и посвятили себя защите, позволив Армии Защиты Мира Людей, расположенной в середине Центории, атаковать с тыла, было бы возможным полностью уничтожить армии Коноэ.
Однако, Кирито не последовал этой стратегии, практически все Рыцари Целостности покинули Собор, присоединились к Армии Защиты и получили приказы напасть на замки четырёх империй. Для того чтобы завершить эту битву с минимальными жертвами, не оставалось иного выхода кроме как захватить четырёх императоров и заставить их отозвать эдикты. Так что члены их отряда возложили на Ронье и Тейзу, вломившихся в тронный зал, важнейшую миссию, в то время как сами они послужили приманкой и привлекли всё внимание воинов из Армии Коноэ.
В тот день Кирито и Вице-премьер-мечник Асуна остались с небольшой группой подчинённых им рыцарей, стражников и клириков чтобы продолжить защищать Собор. Даже для сильнейших мечников Мира Людей было непростой задачей удерживать Восточные, Западные, Северные и Южные врата, к которым одновременно устремились четыре армии Коноэ.
Аннулируйте эдикт как можно скорее и остановите сражение за Северную Центорию.
Хотя слова этих двоих были полны убеждённости, холодное благородное лицо человека на троне — Императора империи Норлангарт Крюгера Норлангарта VI — оставалось непоколебимым.
"....... Дочь аристократа нижнего класса, чьё имя я до сего дня и не слышал ни разу, поднимает свой меч супротив властителя своего. Взять одно только это, разве не очевидно, что Объединённый совет и те отбившиеся от рук повстанцы лишь разрушают порядок и благоденствие Мира Людей?"
Сказав это с умиротворённым лицом, император поднял с небольшого круглого столика, стоящего возле трона, хрустальную чашу, содержащую тёмно-красную жидкость, и поднёс её ко рту.
Вино, которое будет пить император, делалось из винограда, выращенного в самых богатых землях, благословлённым добротой Солуса и Террарии, расположенных на территориях, принадлежавших либо лично императору, либо высшей аристократии; поговаривали, что стоимость одной бутылки превосходит среднемесячный доход низшей аристократии — Ронье слышала это однажды от отца. При этом, если все те виноградники превратить в пшеничные поля, они смогли бы удовлетворить потребность всей Северной Центории.
С властью, прощающей подобную роскошь, нельзя мириться.
"А что ты, старик, сделал для Мира Людей!?"
Выкрикнула Ронье, указывая кончиком меча в лицо императору.
"В недавней Войне с Внешним Миром, из всего Мира Людей...... только воины, бывшие простыми гражданами и аристократами низших классов, сражались чтобы защитить Мир Людей!"
"Вот именно! Все высшие аристократы заперлись в замках в своих угодьях и только и могли что сидеть там, дрожа от страха!"
Выкрикнувшая это Тейза направила на императора указательный палец, но не меч. Хотя, согласно аристократической юрисдикции, это действие всё равно подлежало наказанию. Впервые за всё время разговора на императорском носу появилась маленькая, но неприятная морщинка.
"...... Ой ли?"
Покачивая вином в бокале, император произнёс:
"Долг низшей аристократии и старших стражников - защищать сюзерена ценой своих жизней. И много более чем обычных слуг, подобным образом долг обязан вести вперёд чернь. Да, до сей поры рука моя достигла лишь пределов Северной Империи, но раз уж Первосвященник отдаёт дань вечному сну, а Церковь Аксиом в руинах из-за нескольких безмозглых, то мне стоит исправить эту оплошность. Объединение Мира Людей...... вместо этого безродного болвана, известного лишь своим фехтованием, это я, Крюгер Норлангарт, свершу его!"
Провозгласив эту пафосную речь, император допил остатки вина и швырнул чашу на пол.
Одновременно с тем, как дорогая хрустальная чаша разлетелась на мириады осколков, правитель медленно встал с трона и поднял длинный меч, стоявший подле него.
Из тёмно-красных ножен, украшенных столь великолепно, что Ронье подобного никогда ещё не видела, показался клинок, сияющий, словно зеркало.