В качестве побочного эффекта я заполучил приличное количество редких трофеев и с хорошей скоростью картировал двадцатиэтажную башню; все карты я передал Арго бесплатно, но другие игроки переднего края – включая синий отряд Линда и зеленый отряд Кибао – все равно здорово нервничали.
Потому что кто-то постоянно был на один-два этажа выше них. То, что этот кто-то – «злобный черный Битер» Кирито, они, думаю, пока не знали, но разоблачение – лишь вопрос времени. Ну, утешает то, что, когда это произойдет, наши отношения вряд ли станут еще хуже, чем сейчас.
Так или иначе –
Теперь, когда два дня непрерывных трудов принесли свои плоды в виде разоблачения «жульничества с усилением», я, глядя на кузнеца, с поникшей головой сидящего у наковальни, наконец-то перевел дух.
Итак, моя ближайшая цель достигнута. Конечно, это не какой-нибудь квест, и мне ни опыта, ни вознаграждения за это не дадут… наоборот, я потратил 2700 коллов, которые заплатил кузнецу за работу и материалы; но важнее для меня было то, что Незха перестанет заниматься своими опасными махинациями.
Да, его трюк шикарен, но, если он и дальше продолжит подменять редкое оружие, рано или поздно его наверняка разоблачит еще кто-нибудь. И, в зависимости от личности этого кого-нибудь, Незху могут прилюдно судить и придумать ему «наказание» – вариантов возможно много.
И худшее, что только можно себе представить, – игроки сойдутся на том, что правильное наказание – это казнь; более того, это создаст прецедент.
Дело не в том, что мне хотелось как-то оправдать Незху. При мысли о Люфиоре и Сивате, у которых украли их любимые мечи… и об Асуне, которая плакала, считая, что ее рапира разбилась при неудачной попытке усиления (правда, к ней рапира и вернулась в конце концов, но тем не менее), я понимал, что какое-то наказание Незха должен понести.
Однако это наказание не должно быть убийством игрока игроком. Если создастся атмосфера, в которой такое считается допустимым, возникнет угроза, что впоследствии любые конфликты или споры из-за дележа добычи могут разрешаться силой. И тогда все мои попытки уберечь от возможной расправы бывших бета-тестеров, включая то, что я на себя принял оскорбительное прозвище «Битер», – все это окажется впустую.
Поэтому я решил, что Незхе, трюк которого я разоблачил, следует просто вести свой кузнечный бизнес нормально, а может, отложить молот и переквалифицироваться в воина. Разумеется, я это обсудил с Асуной. Лишившись доходов от жульнической схемы, его дружки, «Легендарные храбрецы», тоже вернутся к своему первоначальному положению…
Опустив правую руку со своим драгоценным мечом, я раздумывал на эту тему, когда до меня вдруг донесся тихий голос:
– …Одними извинениями тут ничего не исправишь…
Принадлежал он, разумеется, уткнувшемуся взглядом в землю Незхе. Съеживаясь своим и так маленьким телом еще сильнее, словно пытаясь вовсе исчезнуть прямо здесь, на месте, он сипло продолжил:
– …Если бы я мог хотя бы вернуть всем их мечи, которые украл… но это уже невозможно. Потому что они почти все уже проданы… Мне теперь… только одно остается!..
С последними словами, больше похожими на вскрик, Незха, пошатываясь, поднялся на ноги. Кузнечный молот вывалился из его правой руки, но Незха не обратил на это никакого внимания и вдруг побежал.
Однако пробежать ему удалось лишь несколько метров. На его пути внезапно возник игрок, прилетевший откуда-то сверху. Выбивающиеся из-под капюшона длинные волосы блестели в свете уличных фонарей; принадлежали они, конечно же, рапиристке Асуне.
Удачно приземлившись после прыжка из окна второго этажа и перекрыв Незхе путь к бегству, Асуна решительно заявила:
– Твоя смерть ничего не решит.
По голосу и виднеющемуся из-под капюшона лицу Незха наверняка сразу ее узнал. Узнал мечницу, у которой три дня назад украл (хотя и временно) «Воздушный флерет».
Его лицо, и в лучшие времена постоянно робкое, переполняло отчаяние. Даже такому толстокожему типу, как я, было ясно, что в душе у него сейчас бушует ураган вины и раскаяния; его страдание было неописуемо.
Словно пытаясь уйти от взгляда Асуны, Незха отвел глаза до предела вправо-вниз и напряженно выдавил:
– …Я с самого начала решил: если кто-нибудь раскроет мое мошенничество… я умру, чтобы ответить за преступление.
– Сейчас в Айнкраде самоубийство – гораздо более тяжкое преступление, чем мошенничество. Когда ты крадешь оружие при усилении, ты предаешь всего лишь клиента, а когда кончаешь с собой – предаешь всех игроков, которые пытаются пройти игру.