— О да, — насмешливо прошептал Райос, глядя на мучения Юджио. — Будь хорошим мальчиком, смотри и не дёргайся.
— У… кхх…
Юджио не послушался и всё же сумел сделать один шаг. Но на большее его не хватило, а Райос и Гумберт тем временем продолжали протягивать свои грязные руки к Тизе и Ронье.
— Господин Юджио… — услышал Юджио тихий голос и перевёл взгляд.
Лежавшая под Райосом Тизе смотрела прямо на Юджио. Лицо, обычно румяное, словно спелое яблоко, сейчас было мертвенно-бледным от страха, однако глаза горели непоколебимой решимостью.
— Не двигайтесь. За меня не беспокойтесь… Я заслужила это наказание.
Хотя её голос дрожал и прерывался, Тизе всё же смогла договорить. Она кивнула, посмотрела вверх, бросила на Райоса полный презрения взгляд и зажмурилась. Ронье прятала лицо, прижимаясь к плечу Тизе, но не издавала ни звука.
Сначала бесстрашие девушек заставило Райоса опешить от удивления и отпрянуть… но тут же на его губах появилась ядовитая улыбка.
— Редкая отвага для дочерей знати шестого ранга, — прошептал он. — Мне всё интереснее узнать, как долго они продержатся, Гумберт.
— Предлагаю соревнование, господин Райос. Победит тот, чья закричит и заплачет первой.
В их словах не было и намёка на гордость аристократа, а на лицах — ничего, кроме оскала возбуждения и животной жажды.
Юджио уже видел такие лица. Всё время пытаясь сдвинуть непослушную ногу, он напряг полупарализованное сознание. Да, такие же лица были у гоблинов, которых он видел два года назад в северной пещере. Эти аристократы в точности походили на обитателей королевства тьмы, пытавшихся зарубить Юджио и Кирито тесаками.
Райос и Гумберт одновременно потянулись к лицам Тизе и Ронье. Они водили пальцами по лбам и щекам девушек, пытаясь пробудить в них страх и стыд, но при этом ловко избегали губ, прикосновение к которым разрешалось лишь после принесения клятв брака. Но… почему Кодекс, запрещая это, позволяет насильно унижать незамужних девушек? Чего стоит такой закон?
Дёрг!
Правый глаз вдруг пронзила острая боль. Эти загадочные приступы посещали Юджио всякий раз, когда он начинал сомневаться в законах или Церкви.
Как правило, эта боль заставляла его рефлекторно прервать все мысли. Но на этот раз Юджио, пригвождённый бессилием к полу, продолжал думать.
Законы и запреты существуют ради того, чтобы все люди могли жить счастливо. Не укради. Не рань. Не перечь Церкви Аксиом. Все люди соблюдают эти законы и потому живут в мире и благополучии.
Но почему законы состоят из одних только запретов? Зачем на сотнях страниц перечислять то, чего делать нельзя, не проще ли написать следующее: «Каждый должен ценить, уважать и любить других людей»? Будь в Кодексе Запретов эта строчка, Райос и Гумберт не ловили бы Тизе и Ронье в капкан, чтобы издеваться над ними.
Но раз такой строчки нет, значит, это невозможно. Даже Церковь, при всём своём авторитете, не может оставить в душах людей лишь благородные чувства. Потому что… Потому что…
В каждом человеке добро уживается со злом. Кодекс Запретов всего лишь сдерживает часть человеческого зла. Именно поэтому Райос и Гумберт смогли найти лазейку в законах и даже в некотором смысле воспользовались помощью закона, чтобы осквернить невинных девушек, в то время как у Юджио не было права помешать им. Прямо сейчас закон допускал действия Райоса и Гумберта, но запрещал Юджио помешать им!
К этому времени аристократы почти забыли о существовании Юджио. Они приподнялись, окидывая тела девушек горящими глазами, распахнули халаты и навалились на маленькие фигурки, готовясь перейти к главному.
Лица Тизе и Ронье, ощутивших близость мужских тел, ещё сильнее исказились от страха и отвращения. Они мотали головами, моля о пощаде, но Райос и Гумберт продолжали медленно надвигаться, наслаждаясь реакцией жертв.
Наконец из уст Ронье раздалась тихая мольба:
— Н-нет… нет… нет!..
Плач лучшей подруги добил Тизе: слёзы и вопли обеих девушек вырвались на свободу одновременно.
— Нет… на помощь… спасите, господин Юджио! Господин Юджио!!!
Закон допустил такое ужасное наказание в отношении девушек, которые собрали всю отвагу и попытались помочь своей подруге. Позволил поймать девушек в западню и посягнуть на их невинность!
Если послушание таким законам — и есть добро…
— То я…
Юджио невероятным усилием поднял налитое свинцом тело, левая рука упёрлась в ножны «Голубой розы», а правая потянулась к рукояти. Глаз от боли будто превратился в сгусток огня, мир окрасился в красное, но Юджио вцепился в рукоять, не обращая внимания ни на что.