– Алиса-сама… вы знаете, какой именно Запрет нарушили Кирито-семпай и Юджио-семпай?
– Э… ээ. Во время ссоры в Академии… убили другого ученика, насколько я слышала.
Полгода назад, когда ничего еще не знавшей Алисе, надежному воину Церкви Аксиомы, поступил приказ Совета старейшин об аресте, она чуть удивилась – так ей сейчас вспомнилось. Убийство ученика столичной Академии другим учеником – тяжелейшее нарушение Запрета; история Церкви такого еще не знала.
Кивнув Алисе, Тиизе задала следующий вопрос:
– В таком случае… знаете ли вы, почему семпаи нарушили этот Запрет?..
– Нет… Этого я не…
Она покачала головой – и в этот миг в ее памяти всплыл резкий возглас.
Слова, которые Кирито крикнул ей в лицо, когда их двоих вышвырнуло из собора и она заявила, что не нуждается в помощи преступника…
«Раз Индекс Запретов этого не запрещает, то дворяне высоких классов могут делать что захотят с девушками, не совершившими ни единого преступления, как Ронье и Тиизе… Ты серьезно считаешь, что такое можно простить?!»
Точно. Тогда я услышала имена этих двоих.
По-видимому, тот ученик, которого убил Кирито, принадлежал к одному из высших классов. А «делать что хотят» – это…
Стоя перед смотрящей на нее во все глаза Алисой, Тиизе дрожащим голосом начала рассказывать.
– Элитный ученик мечника Райос Антинос и элитный ученик мечника Умбер Зизек постоянно приказывали нашей подруге, младшей ученице мечника Френике Сески, делать разные унизительные вещи. Мы вдвоем пошли к элитным ученикам протестовать, но от возмущения не удержались от слишком резких выражений. И это дало им повод в соответствии с Фундаментальным законом империи воспользоваться дворянским правом судить…
Девушки, похоже, вспомнили боль, которую им тогда пришлось испытать. Голос Тиизе увял, Ронье повесила голову и начала всхлипывать.
Дальше что-либо говорить излишне; с этой мыслью Алиса раскрыла было рот, но красноволосая девушка решительно продолжила:
– Кирито-семпай и Юджио-семпай спасли нас своими мечами от этого невыносимого наказания. Если бы мы были хоть немного умнее, всего этого бы не случилось. Наши семпаи бросили вызов Церкви, чтобы исправить закон, и благодаря этому мы сохранили жизнь. Мы… совершили непоправимое преступление. Поэтому… мы просто не имеем права говорить, что любим семпаев…
Из глаз выложившей все, что было у нее на сердце, Тиизе наконец тоже потекли слезы. Крепко обнявшись, девушки под грузом непомерно тяжелого для их лет раскаяния тихонько заплакали.
Алиса, скрипя зубами, подняла взгляд к окошку палатки.
Она знала, что во всех четырех империях высшее дворянство загнивает. Что оно погрязло в обжорстве, жадности – и распутстве.
Однако в те времена Рыцарь Единства Алиса, хотя прекрасно знала о деяниях аристократов, отводила глаза – тем самым запятнав и себя. Она твердо верила, что, будучи защитницей законов, призванной из Небесного града, не должна пытаться вмешиваться в то, что не связано с Запретами.
Но то, что она ничего не замечала, само по себе было грехом. Ненавидимые Кирито преступления оставались тяжкими преступлениями, хоть и не оговаривались Индексом Запретов. По сравнению с ней эти две девушки – храбрей многократно.
Алиса сделала глубокий вдох и, вложив в голос всю свою уверенность, сказала:
– Нет, ошибаетесь. Вы обе вовсе не преступницы.
Ронье тут же вскинула голову. Глаза девушки, которая, Алисе казалось, вечно пряталась в тени Тиизе, сейчас горели; она выкрикнула:
– Алиса-сама… достопочтенный Рыцарь Единства Алиса-сама, вы не понимаете! Те мужчины издевались над нашими телами, они запятнали грехом нашу гордость!
– Тело – не более чем вместилище души, – ответила Алиса и с силой ударила правым кулаком в середину собственной груди. – А душа… душа – единственная истинно существующая материя. И каково состояние вашей души, зависит от вас и только от вас.
Закрыв глаза, Алиса устремила сознание внутрь себя.
Примерно две недели назад, когда деревня Рулид подверглась нападению, Алиса силой своей души – то есть силой инкарнации – вернула себе потерянный правый глаз. Таким образом, она на собственном опыте убедилась, что мощным, нацеленным усилием воли можно изменить собственное тело, даже не прибегая к Священным искусствам.
Правда, сейчас одного этого будет недостаточно. Силой инкарнации необходимо изменить не только тело, но и то, что на нем надето.
Это должно быть выполнимо. Кирито ей уже показал это, ведь так? Когда он с двумя мечами в руках бросил вызов первосвященнику Администратору, у него изменилась одежда – он оказался в длинном черном кожаном плаще какого-то иноземного покроя.
Она вернулась мыслями в прошлое. К той Алисе, которая, очнувшись в незнакомой белоснежной башне и ничего не помня, решительно скрыла свое сердце под толстым слоем льда, чтобы справиться с грызущими ее чувствами тревоги и одиночества.
Я ведь такая же, как и вы, Ронье, Тиизе. Я тоже родилась человеком, совершила множество ошибок, взвалила на себя тяжесть греха, и сейчас я здесь. Вы вините себя, что из-за вас Кирито и Юджио убили человека… но ведь еще раньше и я, забыв про Запрет, проникла на Темную Территорию; Юджио с Кирито как раз из-за этого и отправились в столицу.
Да, и это мой грех. Пусть даже я этого не помню – все равно Алиса Шуберг не какой-то незнакомый человек; когда-то это была я. Каждый день, что я провела в Рулиде, учил меня этому.
Даже с закрытыми глазами Алиса ощутила, как ее окутывает теплое белое сияние.
Она медленно подняла веки.
Глянула вниз – и первым, что она увидела, была надетая на ней юбка. Но не белоснежная юбка цвета Церкви Аксиомы, а ярко-синяя, подобная чистому осеннему небу.
Поверх юбки был фартук из некрашеной ткани. Золотые доспехи и перчатки исчезли. Алиса подняла руку к голове, и ее кончики пальцев нащупали большой бант. И волосы стали немного короче.
Подняв голову, Алиса встретилась взглядами с ошеломленными Ронье и Тиизе.
– …Ну, теперь видите? Тело и внешний вид – не более чем слуги души.
Конечно, это преображение – временное. Как только сосредоточенность нарушится, вернется тело и облачение рыцаря. Однако этим девушкам необходимо было передать – передать чувства Алисы, Кирито и Юджио.
– Душу никому не под силу запятнать. Я родилась в далекой деревушке и должна была там и вырасти. Но когда мне было одиннадцать, меня как преступницу забрали в столицу, Священными искусствами стерли память и сделали из меня Рыцаря Единства. Я тогда проклинала свою судьбу…
Алиса выложила громадную тайну, которую не знал никто, кроме нее самой и командующего Беркули. Однако, веря, что эти две девушки примут ее слова, она продолжила:
– Но… если я что-то могу сделать, я должна сделать; этому меня научил Кирито. И поэтому я больше не блуждаю впотьмах. Я приняла решение – двигаться вперед.
Алиса вытянула руки вперед и крепко сжала ладони Ронье и Тиизе.
– И у вас будет так же. Большая, долгая, прямая дорога – ваша собственная.
Кап, кап – на ее руки одна за другой начали падать капельки влаги.
Слезы на щеках девушек были совсем не такими, как прошлые, – они красиво сияли, переливаясь всеми цветами радуги.
В последний раз крепко обняв сидящего в коляске Кирито, Алиса окончательно вверила его заботам девушек и вышла из палатки.
Тут же, словно он долго ждал этого момента, к ней подскочил Элдри с грандиозным комплиментом:
– О, какая прекрасная фигура… затмевающая собой сияние Солуса… И это, конечно же, достопочтенный учитель, Алиса-сама…
– В любом случае, через час после начала сражения эта фигура будет вся в пыли и грязи, – холодно ответила Алиса, бросив короткий взгляд на свое тело.