— А со следующей недели — двести два, — полушутливо вставил я.
~ Верно, — хладнокровно согласилась Юи и продолжила: — Теперь посмотри вот на это. В двадцать два часа восемнадцать минут и сорок одну секунду пульс подскочил до двухсот пяти ударов в минуту. Это значение продержалось четыре секунды, затем провалилось до ста девяноста пяти. В сорок восемь секунд оно поднялось до двухсот четырёх и через четыре секунды вновь опустилось. После этого оно держалось на ста девяноста с небольшим, пока в пятьдесят пять секунд не начало снижаться к нормальному уровню.
— Ага...
Юи правильно описала происходящее на графике. Мой пульс и правда дважды выходил за пороговое значение, но оба раза опускался меньше чем за пять секунд, поэтому меня не отключало. Высокие показатели, конечно, удивляли, но система безопасности вроде бы не сбоила.
— И что тут не так?
— В течение двадцати секунд твой пульс два раза поднимался до опасного уровня, но в обоих случаях возвращался в допустимую область спустя четыре секунды. Эти интервалы кажутся мне искусственными.
— Искусственными? А, ты считаешь, что пульс не случайно понижался, как раз когда меня могло отключить? Но это же, наверное, просто совпадение? Данные на этом графике — не амусферы, а датчика у меня в груди. Подделать их невозможно, не говоря уже о том, что амусфера неспособна управлять сердцебиением.
— Совершенно верно. Но... — Юи подтвердила мои слова, однако сохранила напряжённый вид. — Даже если предположить, что твой пульс по чистой случайности оба раза выходил за порог ровно на четыре секунды, то среди сотни попавших под заклинание игроков всё равно нашлись бы некоторые, у кого бы сработали предохранители амусферы. Папа, когда включилась «Удавка проклятого», хотя бы одного человека отключило от игры?
— Э-э... — Я уставился в полумрак коридора, вспоминая прошедшие события.
Когда включилась «Удавка», моё горло будто закупорила какая-то масса. Я отчаянно пытался вытолкнуть её и не смотреть по сторонам, но вроде бы не заметил, как кто-то отключился от игры. По крайней мере, когда удушение миновало, ни один из персонажей не замер, превратившись в пустую куклу.
— Я, конечно, не скажу наверняка... Но вроде бы никто не отключился.
— Понятно... — Юи тихонько закрыла окно и взлетела повыше. — Папа, прости, что помешала твоему походу в туалет. Не торопись.
Было немного неловко выслушивать напутствия от лишённой подобных потребностей Юи, но я не мог стоять истуканом — от перерыва осталось всего четыре минуты.
— Х-хорошо, возвращайся в комнату.
— Да!
Юи улетела, мелодично звеня крыльями, и просочилась сквозь дверь. Я проводил её взглядом, развернулся и помчался в туалет.
Я размышлял о словах Юи и пока мыл руки и лицо, и пока ходил на кухню к холодильнику за лаймовым лимонадом для Сугухи и улуном для себя, и пока возвращался в свою комнату.
Что, если у всей сотни жертв заклинания пульс опускался ниже порога за мгновение до срабатывания предохранителей? Это будет означать, что магия Мутасины знает о заложенном в амусферу пороговом значении пульса и управляет сердцебиением так, чтобы оно не выходило за рамки дольше чем на пять секунд.
Мне не верилось, что это возможно. Порог срабатывания предохранителей — двести двадцать минус возраст, поэтому у каждого игрока он свой. И даже если предположить, что заклинание каким-то образом узнаёт его, частота сердцебиения задаётся не мозгом, а так называемым водителем ритма, который находится в сердце. Микроволновое излучение амусферы не может забраться так далеко.
Скорее всего, я что-то упускаю из виду. Если магия Мутасины и может чем-то управлять, то не сердцебиением... а чем-то, напрямую с ним связанным. Например...
— Братик, где тебя носило?! — прогремел голос, и лишь тогда я осознал, что уже добрался до своей комнаты. Сугуха, до сих пор сидевшая на постели, поманила меня к себе обеими руками. — Осталось всего полторы минуты!
— Да-да, прости. Но даже если мы на одну-две минуты задержимся, нас не...
— Лидер должен подавать пример своей команде!
— Н-но мы ведь пока не утвердили, что лидер — это я! — тщетно возразил я и протянул Сугухе бутылку.
Запасы лимонада у нас дома не переводились никогда, но держались в бутылках с очень тугими крышками. Впрочем, спортсменка из секции кэндо легко победила преграду и жадно влила в себя напиток. Её лицо тут же скривилось, как у ребёнка. Когда лимонад перестал щипать ей язык, она очаровательно выдохнула из себя лишний газ, закрыла бутылку и поставила на стол рядом с собой.