А если серьезно. Не особо думайте, кто сейчас говорит, Бурон и Солдат — это один человек, и, по сути, такие диалоги — это внутренний монолог между оценочной и эмоциональной частью персонажа.
||Искажение||
Первое время профессор не загружал меня работой на новом месте. Я выполнял те же задачи, что и раньше, иногда записывал результаты экспериментов только и всего. Сначала я не понимал, в чем дело, особенно после первого урока. Бррр… Но всё оказалось банально — у нас кончалось финансирование. «Каких-то семи миллионов евродолларов недостаточно даже для того, чтобы провести операцию Е88313! Да, это которая с кошками. Что? Да как вы посмели!»
Этот кусок диалога передал мне знакомый по первому посещению лифта лабораторий: «Очкарик». Он — один из самых старших учеников профессора. Именно он передавал мне новые чипы с литературой, которую профессор считал необходимой для моего обучения. Также через него я общался с профессором, поскольку сам профессор был слишком занят, чтобы уделять мне время из своего нагруженного графика.
Звали очкарика, набитого очень качественными имплантами: Гильгамеш. Но все его почему-то называли Билом. В основном он заведовал огромным количеством экспериментов, связанных с человеческим телом, имплантами и бессмертием. И, судя по словам моих коллег, он занимался тестированием имплантов прямо на себе и разочаровавших его лаборантах. За спиной его называли садистом и кровавой рукой профа (который сам недалеко ушел от своих помощников), и мне кажется, что Бил кайфовал от подобной славы.
Остальных учеников профа, которых всего пятеро, никогда не видно в лабораториях 31-го этажа. Они то ли заняты собственными исследованиями, то ли мертвы, но никого, кроме Била и второго ученика, похожего на призрака, завернутого в белые тряпки, никто не видел.
Да. Пофиг! У меня полноценные выходные! Целый внезапный отпуск, когда я не завален работой и тренировками по 12 часов!
Тренировками я тебя и так завалю, запустил ты тело, запустил.
Дернувшись от мысли солдата, которая диссонировала с моим разумом, я задумался. Наверное, солдат прав. После окончания курсов боевого медтехника я стал меньше тренироваться. Хотя раньше я хотел уделять утренней тренировке как минимум час, теперь я трачу это время на работу над собственным льдом.
Точно! Мне же Кирин сообщение прислала. Я взглянул в сеть на сообщение о скорейшей встрече. Сообщение отправлено в 3 утра… Думаю, он не заметит, что я проснулся, ещё примерно три часа, так что я могу спокойно почитать, пока есть время.
— Паренек! Проснулся? Шикарно, залезай в сеть, сейчас отведу в такое прекрасное место! — Услышав голос Кирина из моих же динамиков, я только вздохнул, подходя к креслу и доставая кабель.
Подобным варварским взломом Альберт пытается дать мне мотивацию работать над личным льдом. Эффективность невероятная. Я так со времен рождения не стремился что-то сделать лучше. Хотя, учитывая опасность, которую представляет сеть, я бы и так проводил большую часть своего свободного времени, работая над льдом.
С каждым днём я всё больше убеждаюсь, что Кирин решил меня учить не только потому, что мы вместе работаем над созданием льда для лаборатории и это часть контракта. Это было лишь поводом.
Этот опытный нетраннер искренне стремится передать мне свои знания. Он воспринимает меня как личного ученика, а не просто как контракт, который можно сдать по минималке. Он щедро делится со мной своими уникальными техниками, объясняет принципы работы демонов, основанные на азиатской культуре, и открывает свою философию. Он давно стал моим учителем и наставником.
Я очень благодарен Кирину за такую заботу, но не спешу делиться своими мыслями. Боюсь, что могу совершить ошибку и потерять такого необычного сетевого друга.
— И куда ты хочешь меня отвести? — Стукнул я о струящиеся биты под ногами тростью.
— Пришло время встретиться с моими друзьями!
— Вы же вместе собираетесь в «Посмертие»? — Я перевел взгляд на ворота, которые возникли позади синего они прямо посреди моей фразы.
— Нет, собираемся там только физически бухнуть и потрещать за жизнь. А в сети мы сидим чаще! — Альберт махнул рукой, развернувшись к вратам. — Иди сюда.
— Чего все так привязались к этому третьесортному бару…
Я задумчиво изучал гравюры врат, которые были стилизованы под адские. На них были изображены кровавые черепа с остатками плоти, расколотые маски японских они, из которых вытекала красная жидкость, а затем распадалась на биты. Вокруг были куски железных деталей, из которых сочилась синт-кровь, и кости в подножье, усеянные осколками оружия.