Стамир коснулся губами моей шеи. Но сейчас любой фактор провоцировал лишь одно — тошноту. Живот скрутило особенно сильно. Перед глазами поплыло. И я почувствовала, как пол покачнулся у меня под ногами.
Надо срочно отойти. Хоть в дамскую комнату. Здесь же есть такая?
Я принялась суетливо оглядываться по сторонам.
— Что-то не так? — Стамир чуть замедлился и принялся всматриваться в мое лицо. — Что ты принимала?
— Мартини. И сок, — выдохнула я и сжала рот изо всех сил. Алкоголь настойчиво просился наружу.
— Немало, надо полагать, пришлось мартини употребить, — проскользнули морализаторские нотки в голосе моего нового знакомого.
От возмущения я отшатнулась, и рука Стамира, еще миг назад державшая меня за талию, повисла в воздухе. Без опоры пол под ногами снова уехал в сторону.
О том, что мой партнер, оказавшийся нерасторопным в критически важный момент, получил острым каблуком по ноге, я догадалась, когда моя босоножка утонула в чем-то мягком. Совсем не похожем на жесткий пол. А до моего уха долетели ругательства.
Уходить. Надо срочно уходить. И как-то смириться с позором, который я сейчас обрушила на свою голову.
Но прежде чем я отошла в тень, мой организм сделал свое дело — избавился от алкоголя. И на туфлях и брюках Стамира Огнева расплылось темное пятно.
Мне вмиг полегчало: в голове посветлело, а пол перестал плясать под ногами. И пока Стамир ошеломленно рассматривал свою испорченную одежду, я метнулась в сторону выхода.
Думать про свою ошибку я буду потом. Когда пройдет интоксикация. А сейчас надо бежать. И надеяться, что он меня не запомнил: я в полутьме не запомнила вообще никого. И тогда можно будет попробовать повторить знакомство. Уже без вызывающих макияжа, одежды и поведения.
Добравшись до входной двери, со второй попытки я ее открыла и выскочила на улицу. А там сняла ненавистные шпильки и направилась босиком по ближайшей тропинке к автобусной остановке. Транспорт уже не ходит. Но сейчас вызову такси и через полчаса буду дома.
Я прошла две сотни метров, прежде чем память очнулась и напомнила мне, что сумочку свою я оставила на стуле в ВИП-секторе. Там же остался смартфон и кошелек с кредитками.
Глава 4
Застываю на полушаге и не удерживаюсь от ругательств. Что теперь делать? Возвращаться и просить Васю выручить еще раз или пешком идти домой через полгорода?
Про полгорода я преувеличила. Километров восемь отсюда до моей квартирки. Дойду к утру. А то и раньше, чем рассветет.
Я бы так и поступила. Только в сумочке смартфон. Он, конечно, заблокирован паролем и отпечатком пальца. Но Стамиру если захочется, то труда не составит найти умельцев, которые его вскроют.
И увидит Стамир уйму фотографий меня с Катей. Если меня он рассмотрел плохо и может не опознать, то свою любовницу узнает с первого взгляда. И прощай, мой единственный шанс выяснить, куда исчезла моя сестренка.
Значит, надо идти на поклон к Васе. Вот он обрадуется-то. И без того рисковал, пропуская меня в клуб. За то, что он поищет и заберет мою сумочку, к гадалке не ходи, запросит сумму размеров в еще пару моих зарплат.
Во время учебы я подрабатываю санитарной в больнице, в реанимационном отделении, и деньги это невесть какие большие для обычных людей. А вот для меня — они просто огромные.
Но делать нечего. Нельзя допустить, чтобы Стамир увидел фотографии Кати. По фамилии он нас не сличит: отцы у нас с сестрой разные. И по внешности тоже. Вряд ли он сразу начнет меня с ней сравнивать и искать сходство. А вот как вскроют смартфон, так и понесется его паранойя по кочкам.
И я вспомнила слова Кати о том, насколько он боится, чтобы никто никуда не вынес информацию. Даже сотрудники его фирмы обязаны сдавать смартфоны на входе в офис. А то, не приведи Господь, сфотографируют компромат. Или разговор приватный запишут.
«До чего же ты подозрительный тип, Стамир Огнев!» — проворчала я про себя и направилась к яркому пятну света в полутемном парке.
Когда добираюсь до входа и приближаюсь к Васе, то даже в темноте вижу, как кривится от недовольства его лицо.
— Вася, я облажалась, — говорю я извиняющимся тоном.
— А я здесь при чем?
От его скептического взгляда не укрывается мой потрепанный вид и босоножки, которые покачиваются в моей руке. Так я изображаю расслабленность. Но сама чувствую, что получается так себе. Когда я нетрезвая, актриса из меня никакая.
— Ты можешь мне помочь.