Тот самый вечер, когда мы приехали с вечеринки в честь лже-помолвки и устроили маленькую попойку у меня на кухне, я думал, закончится смертью моей маленькой любви на расстоянии.
Но все вышло наоборот. Я не сводил с Окси взгляда, и ее неловкость, смущение и нечто еще, чему я так и не смог дать определение, распаляли меня и мои чувства все сильнее и сильнее.
Когда я только пригубил вино, вдруг с кристальной ясностью осознал, что таких женщин у меня еще не было. С каждой секундой я хотел ее сильнее и сильнее. И готов был спорить на все свое состояние, на чертов будущий небоскреб, что она чувствовала то же самое!
О том, что влип, я понял лишь утром, когда обнаружил на простыне бурое пятно засохшей крови. Значит, алое влажное пятно не привиделось мне вчера спьяну. Оно и в самом деле было.
Я в недоумении уставился на спящую Окси. Ее лицо выражало безмятежность и детскую доверчивость.
Я у нее первый?
Быть не может!
Или может?
Я едва отвел глаза от густых чернющих ресниц, острых бледных скул и нежной линии губ. Настоящей, нетронутой чертовыми филлерами. Такой, какая меня всегда заводила. И почувствовал, что во мне снова поднимается желание.
Усилием воли переключил мысли на рабочие вопросы и тихонько, чтобы не разбудить, вышел из спальни.
Сейчас важнее всего австрийские партнеры. Которые уже согласились на наш с Окси визит. Дело за малым: пусть «невеста» расскажет, как она меня любит и какой я чуткий и заботливый «жених».
А все, что она им наговорила раньше, — это от гормонов! Ведь Катя сказала, что беременна! На этом и сыграем!
Довольный находкой, как выкрутиться, я нырнул под душ и порадовался, что Кате своим враньем не удалось все испортить безвозвратно. Хотя тут сыграла свою положительную роль подозрительность австрияков. Они не согласились встретиться с этой плутовкой без моего присутствия.
И пришлось чертовке общаться с ними через мессенджер. Только поэтому все поправимо. Лица ее австрийцы не видели. Лишь фото в профиль. А профиль Кати очень похож на профиль Окси. И даже голоса их близкие по тембру и высоте.
Воспоминание снова вышибло меня из реальности, и в голове зазвучал тихий шепот Окси, перемежающийся со стонами. Будоражащий, чуть низковатый, с едва уловимой хрипотцой.
Тело потребовало разрядки, но я усилием воли изгнал Оксану из мыслей и переключил воду в душе на ледяную. Миллионы ледяных мурашек сделали свое дело: желание свернулось в тугой узел и растворилось в животе.
«Небоскреб — вот моя задача номер один! Все остальное, в том числе и Окси, потом», — наивно подумал я, не подозревая о катастрофе, грозящей разразиться у меня над головой.
***
— Господин Огнев, тут такое дело, — Стас влетел в мой кабинет и без приветствия и прочих преамбул перешел к сути.
— Что произошло? — тон безопасника дал понять, что что-то случилось.
Я посмотрел на его напряженное лицо и бегающий взгляд, направленный то в пол, то в стену, и мне стало не по себе.
— Не томи, говори уже, где напортачил! — мой голос прозвучал нервно, почти надрывно. И я заставил себя успокоиться, перестать дергаться. Ведь все мои проблемы вот-вот решатся.
— Это касается Оксаны, — выдавил из себя безопасник и снова замолк, уставившись в стену.
— Говори уже! Еще одна пауза, и я психовать начну, — проговорил я и отметил, что и в самом деле мой голос звучит спокойнее.
— Помните, я оставил у вас в кабинете досье на Оксану?
— Помню, — подтвердил я, прокручивая в голове картинку, когда Стас появился с этой папкой как раз в тот момент нашей с ней беседы. Это было не вовремя. И я убрал папку с глаз в ящик стола.
«Надо полностью перейти на электронку!» — сморщился я.
— В ней не хватает одного листа, — вздохнул безопасник. — Я по камерам проверил, Оксана выдрала его, когда вы выходили из кабинета.
Я почувствовал, как напрягаются мои мышцы. Сначала на руках. Потому что пальцы сами собой сжались в кулаки. Потом на животе. А вскоре и на шее, к которой подкатил ком. Но я быстро пришел в себя и заставил тело расслабиться.
— Что там было?
— Ну…
— Стас! Такую твою мать! Хватит этой театральщины!
— Сведения о родителях Оксаны.
И опять замолчал. А меня накрыло нехорошее предчувствие. Я потянулся к бару, но вовремя опомнился, что дал себе обещание бросить пить. И налил минералки.