Я попытался позлорадствовать, что врушка получила по заслугам. Но убедить себя в справедливости кары не получилось. Сердце, сколько я ни приводил доводов, отказывалось верить, что Окси предательница.
К пятому дню я едва подавил в себе желание зайти и спросить ее о самочувствии. Увидеть темные глаза и услышать, пусть и охрипший, но все еще пробирающий насквозь ее голос.
Тем временем, до поездки в Австрию оставалось три дня. И четверо суток до встречи с австрийцами.
А Оксана так и не дала повода обвинить или заподозрить ее в воровстве или шпионаже.
Нужно что-то сделать!
Спровоцировать.
А если не получится, просто обвинить в краже.
Мысли, как это сделать, одна гаже другой, проникали в голову и не отпускали.
На душе становилось все противнее. Но бизнес сам себя не спасет. И никто, кроме меня, не сможет справиться с проблемами, которые я себе же и создал. Поэтому долой чувства и эмпатию! Небоскреб превыше всего!
***
Неожиданно Оксана мне сама помогла.
Едва я открыл дверь в холл, как уловил знакомый аромат моего любимого с детства блюда.
От запаха мгновенно разыгрался зверский аппетит. Захотелось громко позвать Окси и гротескно воскликнуть: «М-м-м, чем это здесь так вкусно пахнет?»
Но я подавил в себе этот порыв. Не время изображать счастливчика — таким сценам место только в сериалах. И, не убирая маску безразличия с лица, я принялся снимать обувь.
Но все равно продолжил привычно прислушиваться, не зазвучат ли шаги, и отслеживать краем глаза когда мелькнет поблизости моя «суженая».
И Окси не заставила себя ждать. Стоило мне раздеться, как она возникла в дверном проеме и все мои мысли как ветром сдуло. В голове остался один сумбур.
Девица тем временем скованно, с напряжением в голове пригласила за стол.
Объяснила, что пытается всерьез войти в образ и приготовила традиционное болгарское блюдо.
«Надо же, ведет себя, как и подобает хорошей невесте, — хмыкнул я про себя. — Может, поездка пройдет нормально и без моего шантажа?»
И тут же себе ответил, что рисковать бизнесом нельзя. Поэтому задумку стоит исполнить во что бы то ни стало.
Оксана накрыла на стол. Стоило мне склониться над тарелкой, и мое лицо едва не обожгло паром. Рефлекторно отстранился и едва не прикрыл глаза от удовольствия, предвкушая, как сейчас расправлюсь с любимой едой.
На миг мне показалось, что я не в холодной Москве, а в маленьком городке Мелник, в гостях у бабушки. И этот волшебный аромат ее рук дела.
Но я почти сразу же напомнил себе, что это Оксана постаралась порадовать меня. Пусть этот ее порыв преследует какие-то цели, пусть все ложь и игра, на полчаса я тоже могу притвориться, что верю в ее добрые намерения.
В груди защемило и мучительно, до нехватки кислорода в легких, захотелось уронить руку на изгиб ее бедра, а потом притянуть к себе и обнять. Вдохнуть пьянящий аромат кожи и зарыться в ее густые тяжелые волосы.
«Вместо этого ты будешь ловить ее на воровстве», — неприятный холодок прошелся вдоль позвоночника. Остужать свой пыл, как выяснилось, я умею.
И я, бросив беглый взгляд на ее лицо — уже почти вернувшее прежнюю красоту, — прошел в столовую. Плюхнулся на стул и за десять минут покончил с едой. А потом потянулся к вину…
А еще полчаса спустя, несмотря на опьянение, разыграл как по нотам сценку и демонстративно прихватил ноут с собой в спальню. А потом положил его как раз в поле зрения камеры, которая дает самый четкий ракурс.
***
Бледные утренние лучи солнца прервали мой тревожный сон. Почти в полудреме я натянул джинсы и футболку и поспешил в свой рабочий кабинет, чтобы проверить что сняла камера этой ночью.
Когда к глазам подступила резь, я спохватился, что стою и бессмысленно пялюсь в монитор, почти не дыша и не моргая. Я ускорил прокрутку видео в десять раз и продолжил гипнотизировать экран.
Я не хотел надеяться, что Окси не клюнет на приманку. Потому что знал, как больно будет разочаровываться. И, несмотря на это, повторял про себя как заведенный одну и ту же фразу: «Не сглупи, Окси, только не сглупи!»
Но птичка в расставленные силки попалась! И я, глядя на ее силуэт в темноте, с трудом сглотнул ставшей вдруг вязкой слюну и с трудом выдохнул застоявшийся в легких воздух.
«Вот и все!» — сказал я себе и захлопнул крышку ноута.
На языке все еще горчило, но сердце и легкие снова работали как часы. Что ни говори, а стрессоустойчивость мой конек!