— Да ну? — услышала я его тяжелое дыхание. — Может, еще подробности расскажешь, почему так считаешь?
Он завертел головой, и я уставилась на монитор на стене.
С ума сойти! Неужели он сейчас разгромит номер? Мое сердце тихо трепыхнулось и сорвалось с ритма.
— Хорошо, почему ты вдруг решил, что бесплоден? — уставилась я себе под ноги. — Генетические заболевания находят отражение во внешнем виде. И я их не вижу в тебе в упор!
— В детстве я переболел какой-то дрянью, которая и вызвала бесплодие, — процедил он сквозь зубы и, так и не найдя, что еще стукнуть, шумно выдохнул.
— Да ну? Паротит не у каждого вызывает такое осложнение.
— Я проверялся, ясно тебе? — теперь ярости в его голосе стало на порядок меньше.
Я дернула плечом.
— Ясно, но… — и сочувственную гримасу скорчила.
— Что но? — прошипел он сквозь зубы, засовывая смартфон в карман.
— Я тоже беременна! А ты у меня был первый! Эмбриону всего несколько суток, — продолжила я настаивать на своем. — Так что грош цена твоим словам!
— Лжешь! Ты тоже лжешь! — его голос снова переполнил надрыв и ненависть.
Мне показалось, если бы мы были сейчас в Москве, он бы меня ударил. Или убил. Настолько яростно сверкали его глаза и злобно скрежетали челюсти.
Он схватил меня за руку и потянул из комнаты.
— Сейчас закончим все дела с австрийцами, и чтобы больше я тебя не видел!
Глава 45
Стамир
Ярость перекрывала дыхание. Со мной такое происходит всегда, когда чувствую, что меня разводят.
Окси и в самом деле решила, что перед ней простофиля! Совсем девка берега потеряла. Подумать только, теперь ей хватило наглости соврать, что не только ее сестра-плутовка, но и она беременна!
Возмутительно! Не пройди я обследование в центре репродуктивной медицины, я бы, глядя в ее испуганные и широко распахнутые глаза, даже засомневался. А может, и поверил бы. Как самый последний лох. Но то самое заключение, много лет назад выбившее у меня почву из-под ног, до сих пор стоит перед моими глазами.
«Стерильность, сделать ничего нельзя», — вспомнил я тихий голос андролога, который повертел бумажку с диагнозом и отвел глаза в сторону.
Уже тогда, десять лет назад, я понимал, как это больно — не иметь возможности продолжить свой род. Не стать отцом. Не держать маленькую ладошку в своей руке. Никогда не услышать первые слова: мама, папа, дай.
И сейчас Окси била по самому больному.
Ярость взорвалась потоком горечи. Хотелось рявкнуть, чтобы она замолчала. Раз и навсегда.
Я схватил лгунью за руку и, пока она не заметила, какую реакцию на меня оказали ее слова, потащил из номера в коридор.
А сам попытался отогнать наваждение, что надо мной изощренно издеваются. Наступают на больные места, да еще такие, о которых знают только самые близкие.
Мысли понемногу переключились с собственных чувств на поиск тайного врага.
Кто это может быть?
Никто, кроме Нико и мамы, не знает, что я бесплоден. И ни мой двоюродный брат, ни мама не стали бы применять этот подлый прием, особенно в такой ответственный для меня момент. Когда решается судьба моей империи.
Разве что…
Может, Нико проболтался кому-нибудь?
Не выпуская руку Оксаны из своей, я пересек холл, вышел на улицу и подошел к большому белому автомобилю, припаркованному у самого входа в отель. Не дожидаясь, пока водитель откроет заднюю дверцу, рванул ручку на себя и, когда нутро машины распахнулось, скомандовал:
— Садись!
Захлопнул дверцу, едва Оксана исчезла в салоне. Обошел машину с другой стороны, забрался в нее и продолжил думать.
В последнее время Нико вел себя странно. Совсем перестал появляться в офисе. Увлекся мотогонками. Бывало, приходил с покатушек нетрезвым. Но клялся, что пил уже после них.
Возможно, кому-нибудь выболтал по пьяни мой секрет. Ну и если уже совсем смотреть правде в глаза, выболтать его он мог либо Михе, либо Земцову. Им обоим не дает покоя мой кусок бизнеса. И они готовы на многое пойти, чтобы его у меня отнять.
Скрипнули зубы, и я расслабил челюсти.
Если предательство Земцова меня не сильно трогает, мы ведь и не дружили с ним особо, то Миха, перешедший на сторону моих конкурентов, очень расстроил. Я целый год отказывался верить, что старый, лучший друг меня предал.
Нико пытался мне открыть на него глаза, но я ему не верил. Откуда моему двоюродному брату было знать, что такое крепкая мужская дружба! Он не прошел испытания лихими временами, в которые мы с Михой начинали свой бизнес! И всю жизнь он прожил в стране с другими нравами и обычаями.
Да и мама… Она точно не в курсе, кто мне враг, а кто друг. Только если женская интуиция подскажет. Но в интуицию я не верю. Мне всегда нужны факты.