А потому что узнала и квадратную челюсть, и растрепанные волосы. И голос. Который, несмотря на нервные тона, все еще сохранял отголоски бархата.
— Окси, сможешь ли ты простить меня? — донеслось до моих ушей, и сердце пробрала сладкая истома.
Играть роль стервы или обиженки мне не хотелось. Тем более я и сама в этой истории была ой как хороша́!
И, улыбнувшись, я прошептала то самое заветное слово.
Стамир осторожно прижал меня к себе и едва ощутимо коснулся губами моих губ. Отчего сердце затрепыхалось в груди и мне снова перестало хватать воздуха.
Я прикрыла глаза и отдалась умиротворению, которое укутало меня с головой. И не открывала их, пока не услышала знакомый гул. Я представила огромные лопасти, которые вращаются при посадке вертолета. И меня обдало ветром, который поднимает эта махина.
Открыла глаза и в недоумении уставилась вперед. Мы уже вышли из леса. А на лужайке и в самом деле стоял вертолет. Только не громадный, который мне нарисовало воображение, а маленький и изящный. Словно желто-красная экзотическая птичка. С яркими светящимися фарами вместо глаз.
— Со мной все в порядке, — мотнула я головой, едва увидела на боку вертолета нарисованный крест.
— Окси, ты потерялась, промерзла, повредила ногу, — принялся перечислять все мои «приключения» Стамир. — Пусть доктора тебя обследуют. На всякий случай.
В его голосе сквозила неподдельная тревога и забота. От этого мое желание отказаться почти сразу улетучилось и я позволила положить себя на носилки. И поместить в вертолет. Следом в салон этой птички зашел Стамир и два медицинских работника. Дверь захлопнули, пилот сделал сообщение на неизвестном мне языке, и под шум лопастей вертолет поднялся в небо.
***
Солнечный свет заливал всю палату. Я с нетерпением ждала, когда доктора скажут, что со мной и с ребенком все хорошо, и я смогу со спокойным сердцем покинуть это заведение.
В дверь постучали, и я откликнулась.
— Госпожа Огнева? — произнесла девушка не мою фамилию с акцентом куда более сильным, чем у Матиаса.
Сначала я хотела возразить. И в самом деле, какая я госпожа Огнева? Но в последний момент решила не спорить. Потому что все споры приведут к затягиванию моей выписки. И я решительно кивнула.
— Сейчас придет профессор Блоен. Он все вам расскажет, а я буду переводить, — переводчица произносила размеренно каждое слово, словно отвечала на экзамене. — Вы согласны?
— Да, — кивнула я.
Через минуту дверь открылась и в палату вошел мужчина средних лет. Его приветливая улыбка подтвердила, что со мной все в порядке. Плохие новости сообщают с другой мимикой.
— Госпожа Огнева, я Хейнс Блоен, — представился он. — Хочу сообщить, что мы провели все необходимые исследования и их результаты не вызывают тревоги.
— С ребенком тоже все хорошо? — уточнила я на всякий случай.
— Гормональный фон такой, каким и должен быть. Других нарушений тоже нет, — ответил профессор. — Все отлично.
— Значит, меня можно выписывать?
— Не можно, а нужно! — переводчица вложила в перевод всю экспрессию, с которой произнес эту реплику Хейнс, и я радостно улыбнулась.
— Профессор, у меня только один вопрос к вам, — поспешила я спросить о мучившем меня всю ночь непонимании.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, и я чуть не растеряла всю решимость. Все же я привыкла к тому, что гинеколог обычно женщина.
— Как могло случиться, что при почти полной стерильности партнера я смогла сразу забеременеть? Такое разве возможно?
Хоть я и старалась скрыть смущение, но мои щеки опять закололо словно иголками.
— Все дело в совместимости, — наморщил лоб профессор. — Если партнеры совпадают по гормональному, биохимическому и другим критериям, то даже одного самого медленного сперматозоида достаточно, чтобы произошло оплодотворение.
Я кивнула и готова была провалиться сквозь землю. Мои щеки жгло огнем.
«Наверняка покраснели даже уши!»
— У вас с партнером прекрасная совместимость, госпожа Огнева! — с воодушевлением в голосе произнес Хейнс, которое подхватила и переводчица.
В ответ я лишь неловко улыбнулась. И подумала, что зря поторопилась мечтать о нас со Стамиром. У Кати тоже могла быть с ним не меньшая совместимость.
«Первым делом позвонить сестре, поговорить, а потом думать, что делать со Стамиром!» — наметила я для себя план действий. А в голове раз за разом звучали слова, произнесенные им вчера ночью: «Окси, я тебя люблю!»
Мое сердце екнуло, и мысли перескочили на тревожную тему. Раз с Катей все хорошо, то она могла не врать про беременность. И кто тогда отец ее ребенка?