– Отличная реакция! – подмечаю я.
Дрю с улыбкой опирается на столешницу – расслабленная, непринужденная поза.
– В младших классах как-то был вратарем.
– А после – нет?
Он, не переставая улыбаться, качает головой.
– Почему? – спрашиваю я.
– Тренер понял, что забиваю я лучше.
Дрю произносит эти слова без намека, но в моей голове все звучит иначе. Я невольно стискиваю лайм едва ли не до синяков на пальцах, а затем кладу несчастный фрукт на столешницу.
Дрю опускает руку в карман. Он достает напоминающую птицу керамическую фигурку, окрашенную бирюзовыми мазками, и ставит передо мной. Я, прищуриваясь, рассматриваю предмет.
– Что это?
– Солонка.
– В форме… птицы?
Краем глаза я вижу, как Дрю кивает.
– Ага, зяблика. Мама их обожает. В молодости она рассказала папе, что любит птиц, и на первое свидание он пригласил ее в океанариум – посмотреть на пингвинов. Мама до сих пор ему это припоминает. Видимо, запах рыбы не очень-то добавляет романтики.
Я улыбаюсь:
– Все равно очень мило.
– Ага. Ну, как видишь, у них все получилось.
– А твоей маме и сейчас нравятся птицы? То есть зяблики?
Уголок рта Дрю дергается в улыбке.
– Гм. Родись я девочкой, меня бы назвали Гага.
– Что ж, тебе повезло!
Дрю смеется:
– В общем, я тоже хотел внести свой вклад в вечер.
Я бросаю взгляд на керамическую птичку:
– Принести соль?
– Ну, я знал, что ты купила текилу и лаймы, так что…
Я ловлю лукавый взгляд парня, и мои губы невольно расплываются в улыбке.
– Эм… удивительно, что ты до сих пор сюда приезжаешь, – говорю я.
– Почему? Ты ведь тоже любишь этот городок.
Я сглатываю и смотрю в сторону. Дрю прав: я люблю это место. И любила всегда.
Я знала, что вновь оказаться в доме будет тяжело. Легче держаться от него подальше, чем так переживать. Любовь ведь усиливает и другие чувства – и хорошие и плохие.
– Пойдем на крыльцо, – говорю я, беру бутылку текилы и миску с лаймами. – Захвати соль… и пару бокалов, если можно.
– Конечно.
Дрю с любопытством смотрит на меня, но просьбу выполняет. Он тянется к шкафчику – и край его футболки поднимается на пару сантиметров, открывая крошечный участок мускулистого тела.
Внизу моего живота что-то сжимается.
Я сглатываю, отвожу взгляд и направляюсь ко входной двери. Останавливаюсь у корзины в кладовке – там сложены несколько пледов.
После того как мы перестали сюда приезжать, мама поручила управленческой компании сдавать дом на лето. В интерьере они почти ничего не изменили – это и радует, и раздражает. Точно такие же чувства я испытываю оттого, что коттедж никогда не снимают в августе. Он так и стоит – пустой и одинокий.
Я выхожу на улицу. Кожу и волосы обдает влажным летним воздухом. Дождь уже кончился, но ветерок, треплющий волосы, все еще сильно им пахнет.
Я заворачиваюсь в плед и сажусь на качели. Провожу рукой по влажным волосам и смотрю, как вода стекает с перил на гортензии. До ушей доносится лишь мягкое «кап».
Спустя пару секунд приходит Дрю. Он садится рядом со мной и ставит бокалы и солонку между нами. Внизу живота снова тянет. Футболка Дрю местами сырая и липнет к его телу. И я не отвожу взгляд – зачем? Ведь парень так близко и такой красивый. Наблюдаю, как Дрю устраивается поудобнее, чувствую, как под его весом слегка проседают качели. Затем снова смотрю на двор перед домом. Из-за темноты и тумана дальше тротуара ничего не видно. Фонари не горят – светит только луна и лампы из окон домов Эшленд-авеню. Даже асфальт дороги едва разглядишь.
Все это – словно маленький кокон. Городок, крыльцо, сам момент.
С края крыши падают капли. Я насчитываю шестьдесят восемь и тут слышу голос Дрю:
– А ты хоть раз сюда приезжала? С того лета.
– Не-а. – Я поднимаю ноги и кладу голову себе на колени. Уверена, что Дрю и так знает ответ. – Не понимаю, почему мама до сих пор не продала дом.
Отчасти я очень жалею, что она этого не сделала. Так было бы проще. Этот дом висит надо мной, словно кусочек пазла, который никак не встает на место и не дает закончить головоломку. Он просто стоит в этом городе – чистый, ухоженный и пустой.
Дрю прислоняется к спинке качелей и забрасывает ногу на перила. Я украдкой перевожу взгляд с улицы на его профиль. Может, хоть вблизи замечу какой-нибудь изъян. Не тут-то было!
Пять каникул – столько мы были «знакомы». Однако я не так уж и много о Дрю знаю: он играет в хоккей, у него хорошие родители, раньше он любил газировку Dr Pepper, а еще у него аллергия на арахис. По шкале от незнакомцев до друзей мы куда ближе к первому.