Пока она набирала воздуха в грудь для новой порции брани, я вдруг отчетливо вспомнил дело Панцетти и Мак-Гонигла, связанное с похищением и убийством. Мы тогда не смогли разыскать эту шлюху, которая сыграла в этом деле не последнюю роль… Я попытался напомнить ей об этом, но, очевидно, в данный момент она не была склонна к реминисценциям, поэтому так двинула своей туфелькой мне в зубы, что превратила мой рот в сплошное кровавое месиво.
— Спасибо, дорогая, — прошепелявил я, так как отсутствие двух передних зубов давало моему языку слишком много степеней свободы, — теперь ты развязала мне руки. Я не люблю обижать женщин, и когда меня вынуждают это делать, очень страдаю. Ты же убедила меня, что принадлежишь не к их роду, ты скорее всего помесь гадюки и дьявола. И тот день, когда я доберусь до тебя, станет лучшим в моей жизни.
— Ах, до чего же ты размечтался, мой драгоценный коп! Мечтательное выражение очень идет твоей окровавленной роже, — расхохоталась Карлетта, — но твоя мечтательность уже сослужила тебе плохую службу в порту. Как мы потом смеялись с моим дружком, когда вспоминали твое раздевание и прыжок в воду…
— Это с каким дружком? Который теперь кормит рыбок в порту, Мандерс, кажется, его звали? — вяло поинтересовался я.
Когда до нее дошел смысл моих слов, она сначала не поверила, и мне пришлось рассказать обо всем поподробнее.
— Видишь, крошка? «Хорошо смеется тот, кто смеется последний». Я думаю, что последними будем смеяться мы с Херриком.
— Не будет никакого Херрика, — отрезала она. — Твой Херрик не знает, где ты и что ты. Он вообще никогда не узнает о тебе ничего.
— Может быть, — я пожал плечами. — Приходится платить за ошибки. Нужно было вовремя узнать в Шарлотте Лэннарт дешевую потаскуху Карлетту Франчини и догадаться, что ее спальня никогда не пустует.
Она нашла это забавным и засмеялась.
— Да, с Уилли ты дал маху, полицейская ищейка! Тут тебе не повезло, ведь он уже собирался уходить, когда ты пришел. Жаль, не видела, как он тебя приласкал. Но я так рада, что ты пришел вовремя.
— Могу себе представить… Надеюсь, что он сегодня перебрался в постель к другой бляди.
Очевидно, мое предположение было близко к истине, так как она рявкнула:
— Зря надеешься! Уилли скоро вернется, и тогда мы славно побеседуем втроем. Тебя вынесут отсюда по частям в большой корзине для белья.
Я очень хорошо знал, что такой способ выноса тела часто используется в тех кругах, где вращается эта малютка, поэтому застонал и изобразил потерю сознания очень натурально.
Она сходила за водой и принялась поливать мою голову из кувшина, приговаривая: «До чего же хилый коп пошел! Я-то думала, что в ФБР набирают парней покрепче! Уилли слегка трахнул — с катушек долой, я не очень ласково поговорила — опять чердак поехал. Что же с ним будет, когда его начнут разрезать на кусочки?» Карлетта говорила почти весело и поливала меня с нежностью, как свой любимый цветок, но пистолет из правой руки не выпускала.
Я медленно открыл глаза и сделал вид, будто не узнаю ее. Издал подходящий стон. Попытался приподняться и тут же мокрой тряпкой плюхнулся на пол. А милосердная Карлетта продолжала обливать меня водой и словесной грязью. Ладно, хватит, поиграли.
Я стремительно сел и врезал ей ногой по руке. Карлетта с перепугу выстрелила и пуля вонзилась между моих ног, но не там, где вы думаете. В следующее мгновение удар в живот заставил ее выронить оружие и погрузиться в глубокий обморок.
Она осталась на полу в грациозной позе, а я подхватил пистолет и запер входную дверь. Теперь живодеру Уилли придется постучаться, прежде чем войти.
В гостиной меня встретили неприятные звуки. Их громко издавала Карлетта, и они совсем не увязывались с представлениями о прекрасной даме, роль которой она успешно разыгрывала. Я брезгливо схватил ее за шиворот, перетащил на диван и накрепко связал ее же собственным халатом.
За добро плати добром. Она не пожалела для меня воды, я тоже принес ей напиться. Отхлебнув глоток-другой, она ожила настолько, что поняла, время надежд кончилось.
— Ладно, пока твой верх. Но не рассчитывай, что тебе это сойдет с рук. О тебе позаботятся тоже.