Помня услугу Кефея с кольцом, Семен пообещал ему решить помочь проблему с некоторыми должниками. На что Кефей с радостью согласился. Белый человек с молнией в руках — весомый довод вернуть долги с процентами.
Проводив Кефея до ворот, Семен вернулся в свою комнату и улегся на кровать. Ему предстояло хорошенько подумать о завтрашнем дне. Сквозь большое окно, завешанное шелковым покрывалом, светили все те же Луна и Венера. Он помнил этот свет, на протяжении тысячелетий он не изменился. Скрипнула дверь, и в темноте показалось лицо Исеи.
— Зайди, — Семен сделал знак рукой.
Девушка прошла и тихо села на край кровати.
В свете луны Семен видел, как залито краской ее лицо от смущения, как она прерывисто дышит.
Семен прикоснулся к ее волосам, к плечам и увлек к себе.
Утро ворвалось в Александрию пением соловьев и кудахтаньем кур. Исея уже принесла в его комнату кувшин с горячим напитком и почистила одежду. «Пожалуй, эта красивая египтянка Исея станет хорошей женой», — подумал Семен. Осталось дождаться Кефея на колеснице, чтобы поехать за город и посмотреть на арку, под которой его нашли. Возможно, это совсем не то, о чем он думает. Кефей в скорости объявился у ворот Омфала, и они вдвоем выехали к цели. Ехали довольно долго, пробираясь через толпы людей на узких улицах. Семен старался запомнить дорогу, возможно, ему предстоит добираться до арки одному.
Арка стояла у разрушенной стены, нижняя часть была занесена песком. Семен обошел ее со всех сторон.
— Это часть мертвого города, — сказал Кефей, — потому здесь всегда пусто. Она существовала еще до времен первых фараонов. Эта арка несет в себе проклятье, — добавил он. — Каменщик Марон пытался отломить часть барельефа, чтобы украсить свой дом. Его тело охватил огонь Сета, и он сгорел. Потому люди избегают этого места.
Семен зашел вовнутрь арки и очистил рисунки на барельефе. Все те же образы загадочных животных, что и на Нептуне.
Семен слегка прикоснулся к одному из символов, кажется, рука уже сама знала к какому. По телу начало разливаться уже знакомое тепло. Семен отдернул руку.
— Работает, — с радостью воскликнул он.
Кефей оцепенел от увиденного. Он упал на колени и начал молиться богам. Семен рассмеялся:
— Все хорошо. Едем домой.
Всю обратную дорогу Кефей переводил взгляд с Семена на небо. В его голове не осталось места сомнению, что этот белый человек — посланец богов. Возможно, он равен самому фараону, ведь фараон тоже сын бога.
Ночью к нему приходила Исея, и они нежились в объятьях друг друга под светом луны. Семен уже начал забывать, где все-таки его дом, там, на лунах Сатурна, или уже здесь, в этой хижине, рядом с прекрасной египтянкой, дарящей ему столько тепла и ласки. Но он знал, что в любом мире, что в будущем, что в прошлом, за все нужно платить. Какова только цена?
Цена обозначилась за день до праздника Долины стуком в ворота. У дверей стоял отряд личной стражи царицы.
Омфал, протирая глаза от остатков сна, открыл ворота.
Стража зашла во двор, выстроившись в боевой порядок, они не знали, с кем им придется столкнуться, но уже знали об оружии богов в руках белого чужеземца.
Омфал упал на колени перед жрецом и прошептал:
— Я позову его!
В комнату влетела испуганная Исея, заикаясь, она прошептала:
— Там стража царицы Клеопатры и великий жрец.
«Принесла нелегкая!» — подумал Семен, он был точно уверен, что стража пришла именно за ним. Видимо, разнеслись слухи о силе и могуществе белого чужестранца, и теперь Клеопатра желает видеть своего якобы названного брата, подобного богам.
— Что ж, — Семен надел пояс и засунул за него пистолет, — не будем лишать местного божка такого удовольствия.
Дворец царицы Клеопатры сверкал блеском золота, как и жемчужина ее страны — река Нил. Жрецы в пурпурно-золотых одеяниях столпились с правой стороны огромного трона, на котором восседала сама царица. Ее лицо было надменно холодным. Встреча с еще одним сыном бога, кроме нее, не сулила ничего хорошего государству.
Ее разум тревожили мысли, как поведет себя чужестранец, не покусится ли он на его власть. Его пребывание в столице таило неведомые опасности. Рабы и чернь, измученные непосильными налогами, могли поднять бунт, провозгласив нового фараона.