Выглянув в окно, увидел мальчишек, гонявших мяч во дворе. Некоторые играли босиком, другие ухитрялись это делать в драных вьетнамках. Подозвав одного из них, Муниф попросил его подняться на второй этаж. Дал ему денег и поручил купить хлеба, фиников, блок сигарет и пару бутылок воды.
Чумазый мальчишка, не сильно отличающийся от йеменских парней, сочувственно посмотрел на его избитую физиономию и согласился сбегать в магазин за символическое вознаграждение. Через пятнадцать минут все принес.
Муниф поел совсем немного и еле успел добежать до туалета. Его рвало неудержимо. Он даже испугался, что ему отбили внутренности. Однако, умывшись теплой водой из-под крана, решил, что раз нет сильной боли, то это реакция на переутомление и стресс.
Ему хотелось как можно быстрее вырваться из Сирии, но, если судить по тому, как на него таращился мальчишка, становилось понятно, что лучше переждать хотя бы дней пять. Телевизора в квартире не было. Мобильный у Мунифа отобрали еще в плену. Однако о том телефоне он не жалел — купил его здесь для одноразовой акции, там никакой персональной информации о нем и его связях.
Совершив омовение, Муниф долго молился, обнаружив на стене метку направления Киблы[10]. Ему было за что благодарить Всевышнего. Завершив молитву, Муниф почувствовал себя окончательно очистившимся от плена и омерзения, которое испытывал все это время, в особенности омерзения от собственной слабости и постоянного металлического привкуса крови, возникшего во рту не столько из-за разбитых губ и расшатанных зубов, сколько из-за страха.
Улегшись на кровать, Муниф поставил рядом с собой железную пепельницу, взятую с кухни. Предстоящее ожидание казалось бессмысленным и мучительно долгим. Муниф вынужденно остался наедине со своими мыслями. Никаких отвлекающих факторов — ни телевизора, ни интернета, ни компании, жующей кат[11].
Он закурил, пожалев, что под рукой нет ката, чтобы, набив рот, пожевать его и забыть обо всем, как он это делал, хоть и нечасто, в последние годы. Ощутить чувство эйфории и обезболить нывшее от побоев тело.
Муниф не слишком злоупотреблял катом, а уж тем более не любил жевать его в компании. Закрывшись в своей квартире, купленной благодаря Джазиму и прибылям от плантации ката, полулежа на ковре, он обычно смотрел телевизор, если электричество не отключали, забив за щеку листья наркотика. Хотя жевание ката считалось престижным занятием и все знакомые должны видеть степень твоего благосостояния (делали это, как правило, публично), Муниф ходил на подобные посиделки с катом только по просьбе Джазима в компанию его приближенных.
Кат запрещен и в соседнем с Йеменом Омане, а здесь, в Сирии, тем более. Поэтому сейчас Муниф довольствовался табачной отравой. Выдыхал дым, выглядел сонным и вялым.
Он пялился в потолок съемной квартиры, пытаясь сосчитать мух и думая, что упал еще ниже, чем мог предполагать. Он смирился с тем первым падением, случившимся девять лет назад. Тогда у него фактически не было выбора — или смерть, или безбедная жизнь и предательство, правда, не в таких масштабах, о каких его попросили вчера. Буднично попросили, усталым хриплым голосом из темноты сирийской ночи. И снова безальтернативно, и опять же он один на один с решением своего дальнейшего пути…
Муниф давно чувствовал себя почти стариком. Средний возраст в Йемене восемнадцать-девятнадцать лет. Именно юнцы активно участвовали в «арабской весне», когда американцам, англичанам, израильтянам и некоторым стабильным странам арабского мира удалось взбаламутить население в Тунисе, Сирии, Йемене, Египте… Ставку делали на молодчиков, необразованных, неустроенных в жизни, да и не особо желающих работать. Подобные им всегда готовы на решительные действия, при этом они зачастую искренне верят в свою правоту.
Однако уже тогда Муниф смотрел на все это с позиции взрослого человека, умудренного опытом. Он стоял по другую сторону баррикад, носил офицерские погоны, неплохо разбирался во взаимоотношениях племен и йеменских партий, знал цену подковерной борьбе, невольно оказавшись непосредственным свидетелем многих перипетий во власти. Успел окончить Военное инженерное училище в Сане, оказавшись опасно образованным в стране, где чуть меньше половины населения не умеют читать вовсе. Особенно женщины. Афаф, вдова брата, неграмотная. Только деньги очень ловко считает и благополучно сидит на шее Мунифа. Одно утешение: она в Сааде, в доме родителей Мунифа, а он в Сане, и они не видятся. И тому есть объективные причины.
11
Кат — растение, листья которого используют в качестве легкого стимулирующего наркотика, который употребляют массово в Йемене и некоторых африканских странах.