Исламское государство лопнет в какой-то момент либо само, либо благодаря чей-то военной мощи, более серьезной, чем могут явить миру войска Сирии. Однако лопнувший этот мыльный пузырь, надутый и собранный из сброда со всего мира, заставит слезиться глаза у многих из-за организованных боевиками разрозненных терактов, из-за расползания недобитков по арабским странам и не только. При желании тех, кто изначально создавал этот проект, его довольно легко реанимировать, когда, казалось бы, все заглохнет, развалится, распадется… Всегда отыщутся желающие острых ощущений, а при тотальной нищете в арабских, африканских и азиатских странах даже за те небольшие деньги — боевые выплаты — найдется довольно большое количество рекрутов (в Йемене около двух долларов в день — это удачный день для рядового йеменца), а еще фанатиков, которым импонирует тот самый плакат на публичном доме про благообразие и безгрешность. Он тешит их религиозное тщеславие. Когда они уже окажутся внутри здания «ИГИЛ» и под ногами будут хрустеть разбитые ампулы из-под наркотиков, одноразовые шприцы и кости менее удачливых предшественников, а вдоль стен обнаружатся истасканные шлюхи, которые услаждают похотливые взгляды, но так далеки от идеалов истового мусульманина, кто-то из новобранцев спохватится, но дверь за спиной уже захлопнется на крепкий засов с железным лязгом.
Не исключался Мунифом и самый худший вариант — прийти с повинной в Управление общественной безопасности Йемена. Мало того что полетят его офицерские погоны, которыми он втайне гордится, но и голова. Понимание презумпции невиновности для шариата — пустой звук. Как он докажет, что дальше разговоров с Салимом дело не пошло? Может, он уже продал военные тайны Йемена? Но страшнее то, что Джазим не простит такой выходки с признанием о попытке его вербовки русским разведчиком. Полковника вряд ли волнует судьба выкормыша Мунифа, а только то, что в ходе расследования и, несомненно, пыток всплывут детали манипуляций Джазима и стоящего за ним генерала — финансовые тонкости и закулисные игры. Пытки прекратятся быстрее, чем можно ожидать, поскольку Джазим предпримет все возможное, чтобы Муниф ничего не рассказал.
Если задержанным боевикам АКАП удавалось довольно легко сбежать из тюрьмы с помощью людей Джазима, работающих надзирателями, то и прикончить незадачливого Мунифа, чтобы не наболтал лишнего, дело пустячное.
Нет, попасть из одной ловушки в другую никак нельзя. Это Муниф понимал слишком ясно, прохаживаясь по тесной комнате съемной квартиры от подоконника до кровати и обратно.
А чтобы прятаться в других странах, надо, во-первых, иметь большие капиталы, а во-вторых, надежные связи в этих самых других странах. Он не знал, насколько недовольны будут его пропажей русские, потерявшие агента, и насколько хорошо они умеют мстить, но в любом случае его станут разыскивать люди Джазима, недоумевая по поводу его пропажи и опасаясь опять-таки, что Муниф со своими знаниями попал в руки, скажем, тех же саудитов или по своей инициативе продался кому бы то ни было, впоследствии способному навредить Джазиму и генералу. Он не жилец при любом варианте.
А если замереть? Плыть по течению легко, по поверхности, притворившись упавшим с дерева листом или веткой. Тогда, может, удастся проскочить даже самые злые пороги с острыми, как бритва, камнями?
Мунифа тревожила мысль: намеренно охотились за ним и за ним ли конкретно, случайна его встреча с Салимом или спланирована опытной рукой? Если намеренно, то он завяз сильнее, чем ему могло показаться на первый взгляд. Тогда его, несомненно, возьмут в оборот, и рассчитывать не приходится, что с гибелью Салима в боевых действиях в Сирии (а такой расклад нельзя исключать) закончится вся эта история, по-настоящему не начавшись. При таком раскладе о существовании Мунифа ибн Наджи аш-Шарафа знают еще люди, которые вывели разведчика Салима на этого самого Мунифа.
Однако многие факторы убеждали его, что Всевышний послал ему избавление от гибели в таком компромиссном варианте. Выжить удастся, но так, что придется начать новую жизнь, тайную, еще более опасную, чем прежняя. Испытания, которые и так с лихвой выпали на его долю в жизни, не иссякли, а только щелкал счетчик.
Муслима — единственного близкого Мунифу человека — убили люди генерала. Бой был в горах, и брата привезли домой на следующий день для похорон. Пришли друзья Муслима, чтобы помочь обмыть тело. Из родственников-мужчин был только Муниф, но он никогда еще не совершал гусль[12]. Когда израненное тело Муслима оголили, прикрыв, как положено, на бедрах тканью, Муниф, увидев его раны, крепкое, но безжизненное молодое тело, закричал так страшно, что Рушди бросился к нему, чтобы вывести. Сам Муниф помнил все это смутно, только из рассказов Рушди.