Исцеление и Превращение — по большей части вспомогательные Печати, которые позволяют мне излечить раны, или изменить свой облик на другое живое существо. Эти Печати я в основном использовал для развлечения, но, конечно, для боя они тоже подходят.
Ну и, последняя Печать — Удвоение. Она позволяет усиливать ровно в два раза любую другую Печать, потом ещё в два раза, если использовать ещё раз. То есть, использовав любую Печать, и усилив эффект Удвоением три раза, Печать будет в восемь раз мощнее. Если удвоить эффект ещё раз, то уже в шестнадцать. И так по нарастающей. Это та самая Печать, которую я создал самостоятельно.
По сути, Печати — это единственное с чем я могу сражаться, но кроме них у меня есть ещё один, последний навык. Или, если точнее, способность что все мы — наследники Короля Демонов, унаследовали от своего Отца. Название этого навыка очень дурацкое — Кузнец Душ.
Позволяет «переплавить» Плоть и Душу поверженного, но ещё живого противника. В результате использования этой способности, Монстр, Человек, Демон, Дух, или кто-либо ещё перестаёт таковым быть. Он превращается в особый предмет, обладающий одним или несколькими способностями. Такие предметы называются Сосудами Душ, и будет ли это Оружие, Доспех, Одежда, Бижутерия, или что ещё, нельзя предугадать заранее.
Но, навыки Сосуда целиком и полностью зависят от того, какими навыками обладало существо при жизни. А сила Сосуда зависит от силы поверженного Врага.
За примерами далеко ходить не надо. У меня на руке есть кольцо. Довольно простенькое с виду, и не скажешь, что это кольцо когда-то было Трехрогим Быком. Каждый рог того Быка обладал способностью создавать своё собственное небольшое карманное измерение, и открывать туда проход. Это был первый монстр, которого я победил своими руками, и он превратился в кольцо, которое позволяет открывать порталы в три разные измерения, каждое в десять кубических метров диаметром. И с тех пор я начал использовать это кольцо как своего-рода ключ к моей сокровищнице.
Именно внутри этого кольца я держал все созданные за свою жизнь Сосуды Душ — а их было немало.
После «перековки» можно сделать с получившимся Сосудом что хочешь — отдать, продать, уничтожить, использовать. По сути, результаты «перековки» мало чем отличаются от обычных артефактов самого разного качества. И самое большое отличие — Сосуды Душ целиком и полностью Разумны, а некоторые и вовсе могут разговаривать. Потому, лучше не использовать предметы, что заведомо тебя ненавидят, иначе могут каким-нибудь образом тебе напакостить — случаи бывали разные. И это является проблемой, поскольку именно ты их фактически и убил.
И да, кроме этого Кольца, у меня больше нет никаких Предметов… Зато все три измерения в Кольце буквально забиты Золотом… Каюсь. Поскольку мне не нужно было соперничать с семьёй, я решил продать все и жить припеваючи. Буквально за три дня до переноса в Новый Мир я все и продал на Аукционе за довольно низкую цену… А там ведь чего только не было…
Сейчас-то я понимаю, что это все мне бы пригодилось, но и меня можно понять. Зачем мне эти Артефакты нужны, если я могу себе свой Дворец купить на окраине королевства Людей, Гарем из Рабынь создать, и жить себе припеваючи, не заботясь ни о чем? Именно таким и был план, если бы со школьными красавицами ничего не вышло… правда, Рабство в нашем Мире отменили, но Черные Рынки есть всегда и везде.
— Черт, я отвлёкся… — покачал я головой, возвращаясь из своих мыслей. — Но план нужно сохранить. Если с деревней не заладится, куплю себе особняк на окраине Хайрэна и рабынь… конечно, если в этом Мире рабство разрешено.
Возвращаясь к теме выбора, что я должен сделать — тут все оказалось куда проще, чем я вначале нагнетал. Уйти я смогу в любое время, а вот если уйду — вряд ли меня снова примут как Героя. Но, основная причина почему нужно остаться — это обещает быть более захватывающим. Не знаю, то ли я успокоился, раздумывая о чем-то что не связано с этим Миром, то ли я просто перегорел, но теперь я уже могу более спокойно понять свои желания. Дал обещание, держи — вот чего я хочу.
— Интересно, насколько этот Марид силён? Придётся ли мне напрячься? Или, быть может я проиграю? — непроизвольно, на мое лицо впервые в этом Мире наползла искренняя ухмылка. — Я в предвкушении.
Глава 5. Новый Мир: Сон
Я помню. Очень хорошо помню тот день. Наверное, это был один из ключевых моментов в моей жизни — то, что определило меня как личность.
Сколько мне тогда было лет? Тогда я ещё не знал ответа на этот вопрос. Я слишком много времени провёл там, вися на цепях, не в силах ни вырваться, ни сопротивляться. Но я помнил, что незадолго до того, как меня тип посадили, я праздновал свой седьмой День Рождение.
Моя мать приходила каждый день, и спрашивала меня — хочу ли я продолжать упорствовать, или все же готов послушаться ее и продолжить обучение. И получив отказ, она начинала меня избивать кнутом.
В какой-то момент, я даже начал считать, что это приносит ей удовольствие. Сейчас-то я знаю, что это не так — она была бы рада согласись я послушаться ее, и сделала бы для этого многое. Ей не нравилось, что я трачу своё драгоценное время в Темнице, хотя должен тренироваться, чтобы не уступать остальным Наследникам.
В детстве, я часто задавался вопросом, почему она меня не любит, и почему так одержима идеей что я должен стать следующим Королем. Только много позже я понял причину — она не властолюбива, и не ненавидит меня. Причиной ее такого отношения ко мне стала Любовь… Ее любовь к моему Отцу, и Слабость человеческого тела.
Она так любила моего Отца, что одна только мысль разочаровать его в себе вводила ее в самый настоящий ужас, потому она с детства заставляла меня проходить тренировки. Помню, как даже ещё будучи младенцем, я проходил десятки, а то и сотни разных модификаций, а уже в три года взялся за меч. Она была одержима этой идеей — сделать меня не хуже остальных.
— Ты все продолжаешь упорствовать… — произнес хорошо знакомый мне голос. Из-за темноты нельзя было ее разглядеть, но это точно была она, Мама. — И зачем тебе эта свобода? Что ты хочешь от неё получить?
Я не видел ее глаз, да и саму ее тоже, но я был уверен — она глядела на меня своими холодными как лёд очами.
К этому моменту, когда мне только исполнилось восемь, я ни разу не видел, чтобы она смотрела на меня с любовью, или хотя бы просто улыбалась. Я уже давно перестал чувствовать из-за этого боль. Но каждый раз, когда я видел ее глаза — безразличные как стекло — что-то в моем сердце замерзало все сильнее.
— Ты же знаешь, Мамочка, упрямством я пошёл в тебя. Чтобы сломить мой Дух нужно будет что-то посерьёзнее Года заточения. — с ухмылкой ответил я, хотя и не был уверен, что провёл тут год или больше.
Именно в этот период времени у меня появилась эта привычка — ухмыляться. Ухмылка не должна быть как улыбка искренней — по ней непонятно, а количество эмоций что ею можно показать куда обширнее — от призрения до предвкушения. Потому, в этот год, на протяжения которого я был начисто лишён каких-либо эмоций, это стало своеобразным спасением. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что со мной что-то не так.
Не услышав желанного ответа, Мама молча развернулась и ушла — не включила свет, не начала меня бить, и даже не попыталась меня переубедить. Это значило только одно — она задумала что-то новое. Периодически такое случалось — она пыталась использовать новый метод осознав, что старые не сработают. Собственно, именно так меня и посадили в Темницу, а затем начали пытать.