Сверкнула сталь, семь или восемь ударов, нанесенных со страшной силой, – и собаки распростерлись на земле с отрубленными головами и распоротыми животами.
Испанцы рассчитывали на атаку мастифов. Увидев, как с ними по очереди разделались, солдаты возобновили стрельбу, но, поскольку огонь они вели на ходу, пули не достигали цели, да и заросли тростника помогали беглецам.
Буттафуоко и его спутники поспешно удалились, не имея никакого желания вступать в бой, не обещавший благоприятного исхода, учитывая численность нападавших.
Отделавшись от собак, единственных существ, способных догнать их, они надеялись только на быстроту своих ног, и теперь спасение зависело лишь от крепости и выносливости их конечностей.
Буттафуоко, привычный к подобным состязаниям, мчался с завидной легкостью. Этот полудьявол, не будучи уже молодым, бежал, словно настоящая лань, которую преследует свора разъяренных собак.
Хуже всех опять пришлось Мендосе, который не переставал ворчать, что после подобных испытаний его можно считать конченым человеком.
Гасконец же, наоборот, вытягивал свои чрезмерно длинные ноги. Казалось, эта чертова гонка приносит ему удовольствие.
Буттафуоко время от времени ненадолго останавливался, успевая сделать несколько выстрелов из аркебузы, но делал он это скорее для того, чтобы дать своим товарищам хотя бы полминуты передышки, чем в надежде уложить какого-нибудь неприятеля.
Такая бешеная гонка продолжалась около получаса; испанцы остались далеко позади; их было совсем не видно, когда Буттафуоко чуть не натолкнулся на изгородь.
– Мы спасены! – закричал он. – Вот она, фактория маркизы де Монтелимар!
IX
На вилле маркизы де Монтелимар
Истощенная долгим бегом, четверка с большим трудом одолела ограду, оказавшись на огромной банановой плантации; листья бананов могли укрыть беглецов от взглядов преследователей.
Буттафуоко, быстро осмотревшись и переведя дыхание, дал знак своим друзьям без промедления следовать за ним.
Он осторожно пробирался между пышными растениями и, пройдя четыреста или пятьсот метров, остановился перед каменным павильоном с обширной террасой наверху.
– Пока спрячемся здесь, – сказал он. – Испанцы, по крайней мере ночью, не осмелятся беспокоить слуг маркизы.
– А как нас примет управляющий поместьем? – спросил граф.
– Я его знаю, – ответил Буттафуоко. – После услуг, оказанных маркизе, я не раз приходил сюда пополнить запасы пороха и свинца. Мы стали почти друзьями.
– Вот это удача! – сказал Мендоса. – Если бы мы пришли к нему одни, он мог бы принять нас за флибустьеров и хорошенько накормил бы свинцом вместо обеда или ужина.
– Возможно, маркиза послала кого-нибудь, чтобы предупредить управляющего о нашем появлении, – предположил граф.
– Или сама приехала, – добавил Буттафуоко. – Я бы не удивился. Давайте войдем внутрь, а потом я придумаю, как позвать управляющего, если он еще не спит. Пока нам нечего бояться.
Сильным ударом буканьер вышиб дверь и вошел вместе с товарищами в обширную комнату, обставленную огромными вазами с редкими растениями.
– Подождите меня здесь, – сказал он. – Может быть, найдутся фрукты на ужин. Я чувствую запах ананасов.
– Они превосходны после хорошего жаркого, – вздохнул Мендоса.
– Пока что удовлетворитесь фруктами, – рассмеялся буканьер. – Они будут вам вместо закуски и возбудят аппетит.
Он взял свою аркебузу, поприветствовал графа и осторожно вышел, растворившись в темноте.
– Вот чертяка! – восхитился Мендоса. – Видно, в венах у него течет кровь ягуара.
– Если бы в Сан-Доминго была сотня таких буканьеров, не знаю, какой конец ожидал бы полусотни, – сказал гасконец. – Не хотел бы я оказаться тогда на месте испанцев.
– И тем не менее вы же наполовину испанец.
– У меня только кираса испанская, господин граф, – ответил гасконец, – а когда я буду на борту фрегата сеньора графа, то и ту сброшу.
– Если мы до него доберемся!
– Вы в этом сомневаетесь, Мендоса? – спросил сеньор ди Вентимилья, несколько удивленный пессимизмом своего моряка.
– А что вы хотите? Я не вижу конца этой авантюре.
– Мы его узнаем от маркизы де Монтелимар.
– Я не отрицаю, что эта женщина чудесна, капитан. Она спасла нас однажды, может сделать это и еще один раз.
– Тише, сеньор граф, – прервал их гасконец. – Мне кажется, что снаружи о чем-то говорят.