– Если придут, мы будем защищаться, – сказал Мендоса. – Здесь мы как в каземате.
– Только выхода нет, – добавил гасконец. – Мы похожи на волков, запертых охотниками в своем логове.
– Пока мы ждем, покажутся ли охотники, я бы предложил кое-что сделать, – сказал Мендоса.
– Что же? – спросил граф.
– Закончить ужин, раз уж у этого африканского язычника появилась хорошая мысль: заполнить корзину. Ну а вино мы можем пить прямо из бочки. Мне очень хочется узнать, какое вино пьет маркиза и каким угощает гостей. Что вы на это скажете, дон Баррехо?
– Гасконец никогда не откажется выпить! – важно произнес авантюрист.
– Сеньор граф, – сказал Буттафуоко, который не смог сдержать приступа смеха, – где вы подобрали этих двух дьяволов?
– Одного я выловил в Бискайском заливе, – ответил сеньор ди Вентимилья.
– А меня – в лесах Сан-Доминго, возле Пуэрта-дель-Соль, – вмешался гасконец. – Но я тоже дышал целебным воздухом Бискайского залива. Эй, приятель, покончим с ужином, если господин граф разрешит; времени у меня хватит только на то, чтобы отведать свиную котлету, вкусом напоминающую мясо столетнего осла.
– Будьте так добры! – сказал сеньор ди Вентимилья. – Я же предпочту закрыть глаза и немного отдохнуть, пока испанцы не оставят нас в покое.
– И я займусь тем же, – добавил буканьер. – Если снова начнется бой, мы, по крайней мере, вступим в него отдохнувшими. Сторожевой пост мы доверяем вам.
– Гасконец никогда не спит перед лицом врага, – сказал дон Баррехо.
– Как и баск! – добавил Мендоса.
– Они хорошо спелись, – буркнул буканьер.
Граф улегся между двумя бочками и сразу же закрыл глаза. Буттафуоко не замедлил сделать то же, тогда как флибустьер и его достойный товарищ сели на корточки возле корзины, вылавливая и тут же пожирая все находящееся внутри; их нисколько не беспокоила грозящая опасность.
– Знаете, дон Баррехо, что вы чудеснейшим образом сопротивляетесь сну? – сказал Мендоса, когда в корзинке не осталось ничего, что можно было бы съесть.
– Что говорить!.. Гасконец!..
– А что, эти гасконцы превратились в машины?
– Почти, приятель.
– А не проверить ли нашу сопротивляемость вином?
– Вот это я как раз и хотел предложить вам. Этот скверный негр забыл положить в корзину бутылки. Но отчаиваться не стоит: разве не привели нас в графский погреб? Порой я бываю скотиной, приятель, – сказал авантюрист. – Хотя и гасконец!..
– Да все мы порой становимся скотами, но у меня есть быстрое лекарство…
– Смотрите, какое прекрасное брюшко у этой бутылищи!.. Держу пари, в ней херес.
– Нет, аликанте.
– Да нет же!.. Херес.
– Я знаю толк в испанских винах!
– Даже не пробуя?.. Приятель!.. Да вы удивительный человек!.. Поспорим на один из ваших дублонов?
– Ставлю один дублон, – решился дон Баррехо. – Я их найду в ваших карманах больше, чем у испанцев. Открывайте, приятель, посмотрим, кто прав.
Мендоса, который уже высмотрел под балкой большую глиняную кружку – верно, служившую работникам погребка для дегустации вин маркизы без ведома управляющего, пошел протыкать пузатый резервуар. Из него полилась струя янтарного цвета.
– Карамба! – сплюнул моряк. – Вам чертовски везет, сеньор Баррехо. Это настоящее аликанте!.. А что, у гасконцев и нюх великолепный?
– Нам всего хватает, приятель! Дублон вы потеряли.
– Я отдам его на борту фрегата, если мы туда попадем.
Лицо гасконца вытянулось в гримасу, потом он пожал плечами.
– Что ж, – сказал он, – утешусь этим нежнейшим аликанте. Чувствуете аромат, приятель? Сеньора маркиза де Монтелимар знает, куда вкладывать свои доходы. Ну, пейте же и передавайте мне. Или вы хотите, чтобы я умер от жажды?
– Нет, прежде пьет победитель! – ответил Мендоса, протягивая кружку.
Гасконец схватил ее, вытянул поудобнее ноги и выпил вино залпом, не переводя дыхания.
– Карай! – ужаснулся флибустьер. – Вы хотите опьянеть, дон Баррехо?
– Что?.. Гасконец?.. – ответил авантюрист, выпячивая губы.
– К черту всех гасконцев!.. Я брошусь в атаку на бочонки, и тогда увидим, кто дольше продержится.
Достойнейший морской волк приложился к бочонку, вынув затычку, и в течение нескольких минут в погребе не слышалось другого шума, кроме бульканья вина в гортанях жутких пьяниц.
Кто знает, сколько времени продолжался бы этот негромкий шум, только внезапно из отдаленных подвалов донесся слабый непрекращающийся звук голосов. Гасконец выронил кружку, не допив ее до дна, а Мендоса быстро вставил затычку и решительно сказал приятелю: