– Погасите факел.
Гасконец поспешил это сделать.
– Они надеются раскрыть нас? – спросил морской волк.
– В подвалы спускаются люди, – рассказывал дон Баррехо, который пристроился возле бочек, перегородивших вход. – Я вижу отблески факелов.
– Лопни мое брюхо!.. Может, это неумеренное поглощение аликанте принесло нам беду?.. А это было действительно аликанте, не так ли, дон Баррехо?
– Черт возьми!.. И самое превосходное, – ответил авантюрист. – Жалко, что они испортили нам выпивку. Могли бы немного и подождать, черт побери!.. Будим графа?
– Не думаю, что в данный момент это нужно, – ответил Мендоса. – Посмотрим, что будет. Может быть, у нас еще откроется возможность продолжить нашу выпивку без неудобных свидетелей. Фу, тюленье брюхо!.. Это как раз испанцы. Глядите, дон Баррехо.
Они приблизились к бочкам, находившимся на месте прохода и маскировавшим его, и старались что-то разглядеть через щели, остававшиеся между большущими бочками, которые передвинул Марто.
Четверо слуг маркизы, четверо негров-рабов под личным руководством Марто, вошли в подвал, а за ними появилась, держа в руках факелы, дюжина испанских аркебузиров.
– Ого, приятель, – сказал Баррехо, – хорошо быть гасконцем или баском, но лично мне кажется, что дело становится немножко серьезным.
– Возможно, меньше, чем вы думаете, – ответил Мендоса. – Разве вы не видите, что, вместо того чтобы шарить по подвалам, они готовятся атаковать бочки? Ставлю полдублона против ста, что этих бравых вояк жажда томит больше, чем нас!..
– Тогда мы догоним их.
– Тише, сеньор гасконец. Не надо слишком шутить с этим драгоценным аликанте, особенно в эти минуты. Нам придется прервать пьянку и спрятаться. Не знаю, как это получится с излишним вином в животе. Вместо того чтобы протыкать испанцев, мы станем дырявить бочки.
– И вызовем наводнение.
– Верно, сеньор гасконец.
– Восхищен вашим благоразумием.
– Давайте помолчим и посмотрим, что будет.
Аркебузиры губернатора Сан-Доминго, казалось, совершенно позабыли главную цель своей экскурсии в винные погреба маркизы.
Слуги под руководством Марто достали большие кружки из-под бревен, на которых стояли огромные бочки, и поспешили наполнить их, а солдаты, вероятно впервые оказавшиеся посреди такого изобилия, вылили их в свои внутренности, неистово поглощая порто, аликанте, херес и мадеру.
Даже сержант, возглавлявший группу, схватил кружку и, сев на одно из бревен, принялся жадно глотать ее содержимое.
– Приятель, – проговорил дон Баррехо, который уже в течение нескольких мгновений дергался так, словно его телом овладел дьявол, – а мы что, будем сидеть как статуи на этом волшебном празднестве?
– Вы правы, сеньор гасконец, – ответил Мендоса. – Эти люди занимаются теперь только бочками, а так как нас-то за бочки не примешь, они, конечно, не станут к нам приставать.
– Вы продолжите пить аликанте, а я займусь какой-нибудь другой емкостью. Посмотрим, кому больше повезет.
– Мне, конечно.
– Ставлю дублон, что найду лучший напиток.
– Идет! – сказал Мендоса. – Этот-то я уж не проиграю.
Оба приятеля, которых уже связывала глубокая привязанность, готовились продолжить пьянку, но тут сдавленное ругательство их остановило.
Буттафуоко, наделенный тончайшим слухом и привыкший спать только одним глазом, сполз с бочки и тихо спросил:
– Что происходит? Почему вы погасили факел?
– Нас ищут испанцы, – ответил Мендоса.
– Они уже спустились?
– Да, но мне кажется, что они ищут скорее бочки, чем нас, – сказал гасконец. – Можете продолжать свой сон. Разве мы не на посту?
– Вы говорите, что сами готовитесь взять приступом бочки с хорошим вином.
– Только для того, чтобы прогнать скуку и согреться, сеньор Буттафуоко, – ответил Мендоса.
– Пока что оставьте в покое бочки, – распорядился буканьер. – Они очень опасны в такие моменты. К ним вы вернетесь попозже.
– Вот слова мудреца, капитан, – сказал хитрый лис гасконец.
Буттафуоко подошел к дверному проему и долго всматривался.
– Маркиза их переиграла, – сказал он наконец. – Теперь мы спокойно можем ждать, пока эти солдаты напьются.
Пьянка аркебузиров губернатора Сан-Доминго продолжалась добрых полчаса, потом все ушли, в той или иной степени нетвердо держась на ногах, и подвалы снова стали тихими и мрачными.