Тогда он подумал о парне, которого уже отправлял посланником, и, заметив Карла Линдера, бродившего около трактира, тут же окликнул его.
— Ты точно выполнил мое поручение?
— Да, Ваше Высочество. Я передал одному из привратников дворца записку для чтицы, фрейлейн фон Ландсдорф. Привратник сказал, что не знает ее, взял записку и пообещал передать камердинеру апартаментов, где должна находиться фрейлейн фон Ландсдорф.
— Ладно! — сказал герцог. — Теперь ты пойдешь со мной, если согласен, разумеется, туда, куда я укажу.
— Охотно, Ваше Высочество!
И обрадованный Карл Линдер последовал за герцогом. Славный малый говорил себе:
— На этот раз мое дело верное. Назначение привратником в Шенбрунн у меня в руках.
Так они прибыли в пригород Асперн, и герцог указал своему спутнику на дом вдовы.
— Войдешь в этот дом и спросишь у дамы, которая тебе откроет на верхнем этаже, о ее дочери.
— А кто меня послал? — спросил Карл.
— Ну, — сказал, раздумывая, герцог, — хотя бы трактирщик Мюллер, к которому эта дама частенько приходила со своей дочерью.
Карл исчез в доме, но вышел очень быстро, чем-то сильно обеспокоенный.
— Ваше Высочество, — сказал он, — я видел даму, о которой вы говорили, всю в слезах. Девушка у нее, она больна, и очень серьезно…
Герцог схватился за сердце. Резкая боль пронзила его, он почувствовал сильную слабость и едва не упал. Подскочивший Карл Линдер поддержал его своими мощными руками.
— Ваше Высочество, не желаете ли, чтобы я подозвал карету и отвез вас во дворец? — спросил он.
— Нет! Нет! Я хочу остаться! Иди, друг мой! Я чувствую себя лучше, намного лучше… И никому ни слова о нашей прогулке… Я отблагодарю тебя…
Герцог вошел в дом. Карл проследил за ним взглядом, но не ушел и объяснил сам себе:
— Очень он плохо выглядит, наш бедный герцог! Черт побери! Подожду его. Будет хорошо, если он найдет меня здесь… Сильная, пусть и неблагородная рука, вроде моей, просто необходима, когда ты эрцгерцог, да еще больной.
Герцога приняла совсем убитая горем госпожа Ландсдорф, вся в слезах, с всклокоченными волосами:
— Ах, Ваше Высочество! — рыдала она. — Не думала больше увидеть вас здесь. Моя бедная девочка в забытьи часто вас зовет.
— Что с ней? Что случилось?
— Вот уж три месяца как она заболела, Ваше Высочество! Странная какая-то болезнь, упадок сил, слабость, теряет сознание. Мы сначала думали, что это временное недомогание, у молодых девушек бывает, но она еще больше ослабла и теперь уже несколько недель не встает с постели, мокрая от пота, и днем и ночью жар!
— Бедное дитя! — прошептал герцог. — Могу я увидеть ее?
— Да, проходите. Она еще спит, когда проснется, будет счастлива, Ваше Высочество, увидеть вас… Может быть, ваше присутствие придаст ей немного сил и надежды…
Госпожа Ландсдорф подвела герцога к постели, где на белых простынях спала Лизбет.
Она тяжело и прерывисто дышала во сне, капли пота блестели на лбу, по щекам растеклась бледность, бескровные губы шевелились, казалось, шепча бессвязные слова…
Герцог наклонился к ней и в ее бреду различил несколько фраз:
— Он не придет!.. Забыл меня!.. Я умру… Не увижу его!..
Вдруг тело ее выгнулось, члены свело судорогой, по ногам прошла дрожь. Она успокоилась, конвульсии прекратились, наступило сильное изнеможение.
Герцог долго смотрел на ту, которую так любил. Он чувствовал себя бессильным вернуть ей здоровье и около постели умирающей ощутил дыхание собственной смерти.
Лизбет приоткрыла глаза. Она узнала Франца, своего Франца, попыталась приподняться, на бледных губах появилось подобие улыбки:
— Вы все-таки пришли! Я так долго ждала вас, мой друг!
— Моя дорогая Лизбет, — отвечал герцог, — мне горько, что вижу тебя больной, но если ты ждала меня так долго, то только потому, что я и сам был прикован к постели. Мне стало немного лучше, и сегодня я смог ускользнуть и прийти к тебе, убедить, что по-прежнему люблю и с нетерпением буду ждать твоего выздоровления, чтобы мы вновь зажили, как раньше, вновь стали встречаться и проводить время, где всегда. Ты тоже так думаешь, Лизбет?
Девушка снова попыталась улыбнуться, качнула головой и еле слышно прошептала:
— Спасибо, Франц! О, нет! — в голосе ее чувствовалось смущение, отчего легкая краска вернулась на щеки. — Спасибо, Ваше Высочество!
Простите меня, я сомневалась в вас, думала, что никогда больше не увижу… Теперь я могу умереть счастливой.