Выбрать главу

Генри Каттнер

Кэтрин Л. Мур

СЫН НЕСУЩЕГО РАСХОДЫ

[= Сын волынщика; Один из несущих расходы]

«…Выглядывающие из трещин волосатые мордочки гномов внимательно следили за Зеленым Человеком, уверенно взбиравшимся на Зеркальную гору. Это был очередной этап волнующей бесконечной эпопеи из жизни Зеленого Человека, разворачивающейся в Огненной стране, среди Измерительных Измерений, в Городе Лохматых Обезьян, жители которого не переставали глумливо ухмыляться, пока их неуклюжие пальцы пытались справиться со смертоносным лучевым оружием… Но здесь жили тролли, и они знали толк в магии. Повинуясь древним заклинаниям, воронки силовых вихрей крутились под ногами Зеленого Человека, высокого, атлетически сложенного, совершенно безволосого и прекрасного, как бог, сверкающего бледно-зеленой кожей.

Если двигаться осторожно и не спеша, тщательно избегая желтых завораживающих смерчей, то дойти до вершины было вполне возможно.

А завистливые гномы сверкали злобными глазками из поросших травой трещин, пушистых, как и их волосатые омерзительные физиономии…»

Эл Букхалтер, недавно достигший солидного и почтенного возраста, исчислявшегося в полных восьми годах, валялся под деревом с травинкой в зубах. Он так далеко ушел в своих мечтаниях, что отцу пришлось слегка подтолкнуть его, прежде чем в полуприкрытых глазах отразилось понимание. День был самый подходящий для расслабленных грез — горячее солнце и восточный ветерок, несущий с белых пиков Сьерры прохладу и запахи травы. Эд Букхалтер-старший всегда радовался тому факту, что его сын принадлежит ко второму поколению со времен Взрыва. Сам-то он родился через десять лет после падения последней бомбы, но воспоминания, пусть даже полученные из вторых рук, тоже могут быть достаточно страшными.

— Привет, Эл, — сказал он.

Мальчик одарил его кротким терпеливым взглядом из-под опущенных век.

— Привет, папа.

— Хочешь поехать со мной в Нижний Город?

— Нет, — мгновенно ответил Эл, сразу выходя из своего ступора.

Эд Букхалтер удивленно поднял красиво очерченные брови и собрался было уйти, но неожиданно позволил себе то, что редко позволял без согласия собеседников — в считанные доли секунды он прощупал сознание сына, и это было детской забавой для его телепатических возможностей.

Там царило определенное колебание, вызванное неуверенностью в правильности последнего поступка. Но оно не имело ничего общего с бесформенной младенческой психикой, чуждость которой не так давно шокировала Букхалтера. Немногие будущие отцы Болди могли устоять перед искушением поэкспериментировать с эмбриональной психикой, но Эду подобные опыты вернули кошмары юности. Огромные пульсирующие массы, взвившаяся бешеная пустота, не говоря уже о жутко-бессмысленных предродовых воспоминаниях…

Но теперь сын повзрослел, и его мечты приобрели конкретную яркую окраску. Воспрянувший духом Букхалтер решил оставить на время утомительные функции наставника. В конце концов, пусть лежит себе под деревом да жует травинку. Пусть.

Шагая по каучуковой дороге к центру города, Букхалтер невесело улыбался, периодически поправляя и без того неплохо сидевший парик. Незнакомые люди обычно удивлялись, когда узнавали, что их новый приятель — лысый, Болди, телепат. Особенно любопытным лишь вежливость мешала откровенно поинтересоваться, как же это он стал уродом. И дипломатичному Букхалтеру приходилось самому вести светскую беседу.

— Мои родные жили после Взрыва под Чикаго.

— О!

Пауза.

— Я слышал, что именно поэтому многие… стали уродами или мутантами.

— О!

Пауза.

— И я до сих пор не знаю, принадлежу я к первым или ко вторым.

— О!.. Вы вовсе не урод!

Пауза. Особых протестов, впрочем, не бывало.

— В зонах падения бомб из-за воздействия радиации со спермоплазмой произошли самые невероятные преобразования. Большая часть мутантов были нежизнеспособны, но некоторых, двухголовых и тому подобное, можно видеть в санаториях до сих пор.

И несмотря на дипломатичность, они всегда были взволнованы до крайности.

— Вы хотите сказать, что способны читать у меня в мозгах?.. Прямо сейчас, да?

— Могу, но никогда не сделаю этого. Такой поступок неэтичен, когда имеешь дело с нетелепатом. Человек с развитой мускулатурой не станет сбивать с ног людей без повода. Он связан определенными социальными обязательствами. Тем более — Болди, перед которыми всегда стоит более чем реальная угроза суда Линча. Самые разумные Болди не позволяют себе даже намека на наличие экстра-способностей. Они просто сообщают, что отличаются от остальных, и этого вполне достаточно.

Его монолог стабильно вызывал следующий вопрос:

— Если бы я был телепатом… Сколько вы зарабатываете в год?

Господи, как их удивлял ответ! Чтобы умеющий читать в умах — и не сумел составить себе кругленькое состояние… Мало ли в мире тщательно скрываемых тайн, способных принести деловому человеку состояние. Особенно, если этот человек — рядовой эксперт по семантике в Модок Паблиш Таун.

Они не понимали. Они никогда не задумывались о самосохранении. Поэтому Букхалтер, как и большинство ему подобных, носил парик. Впрочем, некоторые Болди этого не делали. По разным причинам.

Модок был городом-близнецом с Пуэбло, расположенным за горным барьером к югу от равнины Денвера. Когда в Модоке заканчивалась работа над рукописями, фотолинотипы Пуэбло превращали их в книги.

Управляющий Олфилд вторую неделю требовал гранки монографии «Психоистория». Монографию писал человек, весьма увлекающийся эмоциональной стороной дела, зачастую в ущерб словесной ясности. Кроме того, он не доверял Болди вообще, и эксперту Букхалтеру в частности; в связи с этим Букхалтеру, не бывшему ни священником, ни психологом, приходилось в тайне от сбитого с толку автора выполнять обязанности и того, и другого.

Неуклюжее здание издательства менее всего походило на якорь спасения несчастных авторов. К тому же писателей, при всей специфике их мышления, вынуждали проходить курс гидротерапии, приводящий авторов в надлежащую форму для совместной работы с семантическим экспертом. Пройдя все восемь кругов подготовки, авторы делились на две группы: первая испуганно жалась по углам, шарахаясь от первого встречного, вторая шла на таран, пробивая себе путь в издательских айсбергах.

Но Джим Кейли, автор «Психоистории», не принадлежал к вышеуказанным группам. Просто его ставили в тупик нюансы собственной натуры.

История личной жизни Кейли соответствовала высокому уровню эмоциональной включенности в прошлое, а когда имеешь дело с подобными людьми, волей-неволей приходится быть предельно осторожным.

Доктор Мун, низенький, толстый и бесформенный, сидел у южного входа в правление и ел яблоко, отрезая аккуратные кусочки кинжалом с серебряной рукояткой. Судя по минимальному количеству волос, он мог бы быть телепатом. Хотя у Болди волос не было совсем.

Мун дожевал очередную порцию и махнул рукой Букхалтеру.

— Э-э… я хочу с тобой поговорить.

— Конечно, — ответил Букхалтер.

Он послушно остановился, присел, и глаза их встретились на одном уровне: по понятным причинам Болди никогда не стоят, когда сидят нетелепаты.

— Вчера в магазин завезли новый сорт яблок. «Шаста». Передай жене, чтоб поторопилась, а то все разберут. Вот, попробуй.

Мун внимательно понаблюдал над жевательными процессами Букхалтера и одобрительно кивнул.

— Отличные яблоки. Обязательно передам. Хотя наш ковтер не работает. Этель, как всегда, не на то нажала.

— Вот вам и гарантия, — с горечью констатировал Мун. — Я выписал себе новый, из Мичигана. Кстати, утром мне оборвали телефон из Пуэбло насчет книги Кейли.

— Ну и что?

— Умоляют, чтобы ты прислал хоть несколько глав.

— Вряд ли, — Букхалтер покачал головой. — Там в начале пошла путаница в абстрактных кусках, ну а Кейли…

— Что Кейли?

Эд подумал о скрытом эдиповом комплексе Кейли, обнаруженном совсем недавно, но тайны разума были делом священным. Даже если эти тайны мешали автору интерпретировать Дариуса в рамках холодной логики.