Эдала сделала шаг назад и внимательно посмотрела на Касыма.
— Ты мне больше не брат. Я бы не пожелала смерти своему брату, — последние слова она сказала уже тихо.
— То есть, ты помогла бы мне стать королём?
Он вёл себя, точно капризный ребёнок.
— Прекрати, — сказала она. — Это был выбор отца.
Я подошла ближе.
— Отца, чья смерть на твоей совести.
Касым выглядел так, словно не чувствовал раскаяния.
Я покачала головой.
— Ты всего лишь инструмент, помогающий Захаре отомстить твоему отцу. Она сама мне сказала, что ей плевать, кто будет сидеть на троне; всё, чего она хочет, это уничтожить вашу семью. И ты, как дурак, сделал это вместо неё.
Я повернулась к Эдале.
— Сейчас она направилась именно туда… забрать его.
Я надеялась, что этих слов будет достаточно. И что Эдала поймёт меня, а Касым не пойдёт за нами следом.
— Она заперта, — прошептала она.
— Вероятно, не для неё, — сказала я.
Касым осмотрелся, гнев начал изливаться из его ладоней, и камни на улице начали трескаться и разлетаться на мелкие кусочки. Здание слева от него затряслось и развалилось. То же произошло и со следующим зданием. Байтахира начала разваливаться от его гнева.
Я кинулась вперёд, чтобы схватить его за руки и не дать ему уничтожить свой дом, но не смогла сдвинуться с места.
— Не надо, Эмель, — сказала Эдала, подходя ко мне.
Когда её руки коснулись моих плеч, мы перенеслись в другое место. Мы уже не стояли посреди байтахиры.
Тишина в башне Эдалы была такой плотной, что оглушала. Я упала на колени, когда мои ноги коснулись мягких ковров гостиной.
— Где Касым? — спросила я, поглядев на её комнату снизу вверх.
— Не знаю, сработает ли на нём остановка времени.
— Он может последовать за тобой?
Он прижала руку ко лбу.
— Я не знаю.
Она начала делать глубокие вдохи, потерявшись в мыслях, а затем её признание разрезало тишину:
— Я не могу его убить.
Я нахмурилась.
— Тебе и не надо этого делать, Эдала. Мы найдём другой способ.
— Нет, — сказала она, качая головой. — Я не могу его убить, потому что это невозможно. Он отражает все мои попытки.
Она повернулась ко мне, в её глазах стояла боль.
И вдруг я поняла, что она имела в виду, словно пыль вокруг рассеялась.
— Ну, конечно. Он не может умереть… даже от твоих рук, пока этого не пожелает его хозяин. Или если его хозяин не умрёт. Для начала ему нужен новый хозяин.
Она села на стул и закрыла лицо руками.
— Боги, ты права.
— Захара сказала, что сосуд — это вещь из детства Касыма. Он сам её выбрал.
Понимание прогнало стыд с её лица, и она уставилась на меня, пораженная.
— Его головоломка. И как я не поняла этого раньше?
— Ты знаешь, что это такое?
— Он хранил там разную мелочь, то, что хотел скрыть от остальных. Никто не мог открыть её без ключа, либо надо было знать, как правильно сдвинуть части головоломки. Конечно же, ключ был только у него.
Её взгляд сделался отрешённым, когда она углубилась в воспоминания.
— Там есть маленький металлический штырь, который…
Она остановилась и ахнула.
— Она присоединена к цепи.
Эдала развернулась и побежала по лестнице, сказав:
— Я знаю, как её открыть.
Я последовала за ней наверх башни в огромное округлое помещение. Билара сидела на одной из больших кроватей, застыв с металлической коробкой в руках. Рот Мариам был широко раскрыт, словно она пыталась говорить громко, явно желая отвлечь её от непрекращающегося звука горна.
Не церемонясь, Эдала вырвала коробку из рук девочки.
Я не могла не спросить её:
— Почему ты не забрала коробку раньше?
— Я забрала, — ответила она низким голосом. — Но я не смогла её открыть. Я не понимала, что это, а сосуд джинна может быть открыт лишь одним способом. Я не могу использовать для этого магию.
Она покачала головой, осторожно держа коробку перед собой.
— Но теперь, когда ты рассказала мне об этом, я ясно это вижу. Это, и правда, головоломка Касыма.
Осмотрев остатки порванной цепи, она кивнула и взялась за металл пальцами. Она медленно пошевелила кусок цепи туда-сюда, и он отвалился, а на его месте остался только тонкий серебряный штырь.
— Что ты собираешься делать? — спросила я.
— Ты была права насчёт магии, Эмель. За неё всегда взимается цена.
Он держала коробку почтительно и скорбно.
— Я стану его хозяином. А затем я его умертвлю.
— Ты? — спросила я. — Но, чтобы джинн умер, хозяин должен этого захотеть. Или хозяин тоже должен…