— Ммммеммме.
Его лицо было опухшим, глаза заплывшими. Его губы высохли, а волосы прилипли ко лбу, словно он провёл тут всю ночь.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я его.
Мужчина, подметавший улицу перед логовом буры, бросил на нас быстрый взгляд, после чего снова уставился на землю так, словно полумёртвый человек посреди улицы мало его интересовал.
— Просыпайся, — зашипела я, хлопая его по щеке.
Его глаза слегка приоткрылись — они были мутными — а потом закрылись снова.
Я подошла к джальса тадхату, но дверь была заперта. Может быть, они выгнали его из дома? Где был Рашид?
— Господин! — крикнула я подметающему мужчине. — У вас не будет воды или чая?
Он посмотрел на меня, ненадолго остановился, после чего снова уставился на землю.
— Я не собираюсь на него тратиться.
— Я заплачу.
Достав кошелёк, я показала ему фид.
Мужчина отложил метлу и ушёл в дом. Он быстро вернулся с тёплым чаем в облупившейся глиняной чашке. Я отдала ему серебряную монету.
Я окунула палец в чашку, чтобы проверить температуру, после чего вылила чай на лицо Фироза.
Он раскрыл глаза и начала отплёвываться, после чего вытер лицо рукавом. Наконец, он увидел меня.
— Что… что ты здесь делаешь? — спросил он, когда я помогла ему сесть.
Он медленно огляделся, посмотрел на небо и на положение солнца.
— А что я здесь делаю?
— Я думала, что ты сможешь ответить мне на этот вопрос.
Он уронил голову на руки и уставился на землю между своими ногами.
— Ты хоть что-нибудь помнишь?
Он моргнул.
— Я не знаю.
Вздохнув, я немного подождала.
— Вчера вечером был арвах…
Я подавила желание уйти прочь.
— Мы вызвали… духа… как мне кажется, — сказал он.
Он начал тяжело дышать, словно только что поучаствовал в забеге.
— Да, мы его вызвали, — теперь его голос звучал чуть более резко. — Один из даркафов… кажется… сказал что-то насчёт джинна… он сказал, что хотел узнать о местоположении богини, хотел получить доказательства того, что она была здесь, и что джинн существовал. И что он поможет свергнуть перворожденного сына.
Фироз убрал волосы со лба.
— Это мужчина не был уверен в её силе. Он усомнился в этом во всеуслышание…
Он прижал ладони к глазам.
— Всё как в тумане. Я не могу вспомнить то, что произошло потом.
— Где Рашид? — спросила я, посмотрев на запертую дверь.
Неужели он спал внутри, в комфорте, когда Фироз был на улице?
— Я не помню. Всё произошло так неожиданно. Словно какая-то рука, какая-то сила… я не знаю. Она… она придавила нас, или захватила. Она была такой разгневанной. Я… не понимаю. Пришёл какой-то человек? И вот…
Он вытянул руки и недоуменно осмотрелся.
— Ты оказался здесь, — сказала я, начиная сердиться.
Он медленно кивнул.
— Боги, Фироз! Что с тобой случилось? Ты даже не представляешь! Неужели твоя жизнь совсем тебе не дорога?
Я встала, сжала кулаки и обошла его.
— Я говорила тебе, чтобы ты перестал играть с магией. Ты мог умереть! Рашид может быть мёртв! — прокричала я.
Каждое моё слово было точно удар хлыста.
— Его там не было, — закричал он побежденным тоном.
Он был жалок и опечален.
— То есть, я не думаю, что он там был. Он был наверху, я уверен.
— А что насчёт Одхама и остальных?
Фироз только покачал головой.
— Твой друг был там. Кажется.
— Мой друг?
Сначала я не поняла, кого он имел в виду. Но затем.
— Кас?
Он кивнул.
— Его не могло там быть. Он презирает арвахи даже больше, чем я.
Он кивнул.
— Он ругался с Одхамом. Я помню, что слышал их в коридоре.
— С ним всё в порядке, — воскликнула я. — Я видела его сегодня утром.
Почему он не рассказал мне о том, что произошло? Что мой друг лежал на улице? Но затем. Может быть, он не знал об этом? Магия Мазиры могла сделать так, что он не догадывался об этих переменах.
Фироз уставился на свои сжимающиеся и разжимающиеся руки. А затем что-то привлекло его внимание. Его глаза облегченно просияли. Я проследила за его взглядом и увидела Рашида, идущего по направлению к нам. Он шёл неуверенно, словно верблюд отдавил ему ноги.
Фироз попытался встать. Я неохотно помогла ему подняться.
— Давай узнаем, что он может рассказать о прошлой ночи.
— Ты в порядке? — выдохнул Фироз, встретившись с Рашидом.
— Да. А ты? Что произошло?
Я заговорила до того, как Фироз успел сбивчиво пересказать ему свою версию. Моё терпение рассеялось как дым.