— Как ты думаешь, если я ее попрошу у Царей-Волхвов[5], они принесут?
И тут на нас покосился сеньор с двумя детьми, стоявший рядом. Обернулся, потом глянул на куклу, гадливо скривился и потащил своих ребятишек за собой, подальше от нас. Меня так и подмывало немедленно набить ему морду, но я был вынужден проглотить стыд и обиду. Вернулись домой, я хотел было поставить вопрос ребром, но Аманда, как всегда, вместо ответа спросила:
— Милый, ты думаешь, что Гилье несчастен?
Я несколько секунд молчал. Посмотрел на Гилье: он сидел на полу в гостиной, рисовал и напевал.
— Нет, конечно, — говорю, — вовсе нет.
Она улыбнулась:
— Тогда пусть переодевается хоть марсианином и идет работать хоть продавцом на рынке.
На это было нечего ответить. Если Гилье счастлив, то и Аманда счастлива. А если она счастлива, чем вдруг я должен быть недоволен? Возразить было почти нечего. Ну, если совсем честно, тогда Гилье был еще совсем кроха, а я ишачил в ночные смены и приходил домой на полусогнутых, так что я решил спустить все на тормозах, тем более что ребенком занималась Аманда — вот я и расслабился, послушался ее. «У нее все схвачено, — подумал я. — Будь спок. Аманда-то знает, что делает».
А теперь, когда Аманды здесь нет, я думаю, что, скорее всего, оплошал. Есть такие ленивые папаши, вот и я поленился, на все закрывал глаза, допустил, чтобы Аманда возилась с Гилье в одиночку. И когда я заметил то, что заметил, мне надо было ковать железо, пока горячо, и оставаться начеку. И может быть, тогда все бы так не запуталось, и мне теперь не приходилось бы соглашаться на эту затею с психологиней и прочие дамские глупости. Наверно, то, что Гилье такой… это немножко и по моей вине…
Женский голос из кабинета — нежный, слегка певучий — внезапно вернул меня на землю.
— А скажи-ка мне, Гилье, ты очень скучаешь по маме? Или совсем немножко?
Я сглотнул слюну. За окном черный железный флюгер на верхушке фонтана завертелся под ливнем — влево-вправо-влево.
Тишина.
— Гилье? — окликнула женщина.
Ни звука.
— Не хочешь отвечать?
Ни звука. И наконец Гилье сказал:
— Не хочу.
Еще несколько секунд ожидания. Флюгер на каменном фонтане вертелся все быстрей, дождик припустил.
— А почему? — спросил женский голос.
Стрелка часов на полке над батареей перескочила на цифру «семь», и флюгер резко замер. И тогда донесся шепот Гилье:
— Просто… это секрет.
Мария
— Это секрет, — ответил Гилье и улыбнулся: наполовину робко, наполовину проказливо. Передо мной на столе лежала картинка, которую он нарисовал на сеансе и только что отдал мне. Я бросила еще один взгляд на рисунок, и по спине поползли мурашки.
Ничем не отличается от тех, что принесла мне в конверте Соня: внизу, в правой части листа — черта, отмечающая уровень пола, и в комнате с открытой дверью сидит за столом перед огромным экраном мужчина. Мужчина в наушниках, лицо у него изрисовано черточками — как бы пятнистое.
В верхней части листа — самолет, над ним стоит женщина, а снизу, протягивая к ней волшебную палочку, держа под мышкой что-то вроде большой книги, летит миниатюрная Мэри Поппинс — мне показалось, что у нее лицо Гилье. А по небу разбросаны квадратики, и в каждом, в уголке, маленькое окно, из которого выглядывает чье-то лицо. В доме — стиральная машина, за спиной мужчины, у двери, высокий шкаф, на шкафу — коробка, к стене прислонена лестница. Весь лист по диагонали пересекает слово «Суперкалифрахилистикоэспиалидосо».
Гилье взял детали «Лего», с которыми играл почти весь сеанс, и начал строить что-то вроде моста.
Когда часы на стене пробили семь и я уже собиралась закончить сеанс, Гилье поднял глаза и спросил, все так же мечтательно улыбаясь — эта улыбка витала у него на губах почти все время:
— А долго еще надо ждать, пока я вырасту?
Я улыбнулась. Синие глаза Гилье смотрят на мир без стеснения. Он задает вопросы, не смущаясь, словно спрашивать — самое естественное занятие на свете, и эта его черта меня успокаивает.
— Несколько лет, — ответила я.
Он насупился, склонил голову набок — досада такая естественная, такая детская, что я не смогла одержать улыбку.
— А поскорее никак нельзя? — спросил, все еще хмурясь.
5
В Испании рождественские подарки приносят в основном Цари- Волхвы — так там называют евангельских волхвов, прибывших с Востока с дарами младенцу Иисусу. Они приезжают в рождественскую ночь верхом на конях и верблюдах.