Потому как, он и сам мне говорил, и говорил это демон его Босоркун, что это надо ему, а не кому-то другому. И он говорил, чтобы я эти слова передал, кому следует, то есть тебе и Семарглу… Он хотел возрождения веры в Неллии, но зачем? Зачем ему это надо? Ведь он же зло, и все предатели веры уйдут к нему в Пекло, пополнят ряды его воинства… Зачем же он все это затеял и поддержал ваши намерения, отец?
— Зло, сынок, оно очень умное и изощренное, — тихим голосом произнес ДажьБог, и, повернув на мгновение голову, поглядел назад. А там в той далекой небесной дали, где-то совсем рядом с розоватой туманностью, вдруг, что-то блеснуло ярко, ярко. — Оно, наверняка, умнее добра… разумнее, не мудрее, а именно разумнее. А сам повелитель тьмы Чернобог, он всегда бился с добром и светом… Но он не только любит победу, он любит и саму битву, и само сражение, и именно этим живет, смысл его жизни извечная борьба… борьба с добром и нами… Когда-то он послал своих демонов и они шептали в уши Альби-Сантави, они учили его новой вере, они бились и сражались с теми, кто отвергал ее… Но сейчас в Нелли не осталось ратников света, а те, что еще верят в свет… их знание такие…мягко говоря, такие не верные, что они все после смерти идут в Пекло… И нет борьбы, нет сражения для Чернобога, для его демонов… Именно поэтому он позволил тебе пройти этот путь, позволил излечить ногу, чтобы ты мог быть сильным, потому как на исполнение того, что предстоит тебе сделать, уйдет много твоих душевных и физических сил… И, будем, мальчик мой, справедливы, к нему, — и ДажьБог негромко засмеялся. — Видеть в Пекле сына своего злейшего врага… позволить ему выручить душу матери… излечить свою ногу, осветляя душу… О! мне очень жаль Чернобога! Сколько он несчастный, пережил неприятных моментов, покуда ты был там.
— Ага, — откликнулся Святозар и также чуть слышно засмеялся. — Ты даже, отец, не представляешь, сколько я доставлял там хлопот не только добрейшему воеводе Вию, но и Чернобогу. Ведь Пан, чуть было не убил меня, своим посохом, потом Чернобог излечил мои раны послав ощеру, потом выполнил мое условие, не тронув душу Джюли… Да, отец, я согласен, надо быть благодарным не только Вию, но и Чернобогу.
— Ах, ты, мальчик мой, мой сын… как ты похож на меня, — и Бог нежно провел указательным пальцем по носу наследника. — Я был уверен в тебе, в твоей душе и силе, в твоей мощи! Я был уверен, что не один Чернобог не сломит твой дух, дух ратника и воина!
— Да, отец, не один ты заметил, что я похож на тебя, — добавил Святозар и с нежностью посмотрел в глаза ДажьБога. — Все кто меня встречал на моем пути, все и Волыня, и Черномор, и Вий, и даже дурашман Пан, и Бог Перун, все замечают, как я похож на тебя. Святозар замолчал и внезапно слева, от него, прямо от темно— синего тумана, оторвался длинный кусок облака похожий на хвост или бороду, усыпанный по поверхности крупными, круглыми крапинками, ярко горящими точно белые алмазы и полетел прямо на лежащего неподвижно наследника. ДажьБог увидел этот длинный хвост и тут же поднялся на ноги, он протянул навстречу облаку руку, но тотчас послышался звонкий удар бича, так, что в ушах Святозара зазвенело, и на миг перед глазами поплыл густой, черный дым.
— Дыши, дыши, сынок, дыши, — тихо прошептал ДажьБог и подул на сомкнутые глаза. Святозар открыл очи, глянул налево и увидел там осыпающиеся вниз в черную глубину белые, крапинки алмазы. Он перевел взгляд на ДажьБога, тот уже вновь сидел возле него, и, положив на грудь руку, тревожно смотрел на сына.
— Что это было? Такой резкий звук?
— Это Семаргл… — немедля пояснил ДажьБог и провел рукой по телу, лицу и волосам наследника. — Просто сынок, время на исходе.
— Семаргл..? — переспросил Святозар. — Он, что рядом?
— Да, конечно, он рядом, — молвил ДажьБог. — Он ждет твоего решения, а покуда ты его не принял, укрывает нас с тобой, и оберегает.
— А, почему, он не пришел? — поинтересовался наследник, и перевел взор на розовый туман, подле оного, как ему показалось, и находился Бог огня Семаргл.
— Он, решил, что все тебе объяснить смогу лишь я, — почему-то тяжело вздохнув, проронил ДажьБог. — Он решил, что отцу и сыну следует побыть вместе… И он не хочет тебя заставлять. Он хочет, чтобы ты, сделал свой выбор сам.
— Отец, я слышал, что Бог Перун, расскажет все Сварогу и…, — наследник смолк, оно как ему вдруг дюже захотелось уснуть и даже глаза стали закрываться. Однако он подавил в себе слабость, несколько раз поморгал, прогоняя сон и добавил, — Бог Перун сказал, что потребует для тебя и Семаргла наказание… знаешь… скажи Сварогу, чтобы он вас не наказывал, чтобы…
— Ах, ты, мальчик мой, — перебил наследника Бог, и прикрыл ему рот пальцами. — Беспокойная ты душа… не тревожься о том, сынок, не тревожься… Уж Семаргл не даст в обиду ни себя, ни меня… поверь мне. Он уже все сказал своему отцу и моему деду. Он уже оправдал нас в его глазах… и хотя Сварог был сердит, но все же согласился с доводами своего старшего сына… Поэтому— то, я и смог сейчас к тебе прийти и поговорить, потому как Сварог и Перун мне это позволили…
Позволили мне поговорить с тобой, с условием, что ты сам выберешь свой путь. Туда в Славград или к маленькой деревушке, лежащей на небольшой речушке в Ултакских горах, куда тебя отнести? В Славград отнесу тебя, я, сын мой, а в Ултакские горы Семаргл… Что ты, и кого ты, сейчас выбирешь, ответь мне, сынок.
— А, если, я выберу Славград, ты подаришь мне заговор, — спросил Святозар и в упор глянул на Бога. — Чтобы мой земной отец, излечил меня?
— Да, сын, подарю. Я дал слово Перуну и Сварогу, своему отцу и деду, выполнить твое желание, и я подарю тебе заговор, чтобы ты, стал прежним. — ДажьБог помолчал немного, и уже более тихо продолжил, — в первой твоей жизни, я подарил тебе тело, и мог излечить тебя от шрамов ягыни Ерку… Но я не стал этого делать в назидание тебе, потому как, ты, ослушался меня и повел мой молодой народ восуров на смерть, на верную гибель.
— Но, мы, победили Ерку, отец, — гордо, заявил Святозар.
— Да, сын, но сколько тогда, ты, потерял моих сыновей, вспомни, — с болью в голосе, протянул ДажьБог, и его божественные губы дрогнули. — Я никогда не забуду усеянное убитыми телами восуров поле боя, никогда не забуду разорванные части тел моих детей, когда я и Перун явились на помощь, а ты убивший Ерку, потерял сознание и умер.
— Ты… ты… отец, приходил на поле битвы, — ошарашено глянув на ДажьБога, поспрашал наследник. — Но я не знал того… Никто не говорил мне, ни воины, ни Гмур, ни ты…
— Конечно приходил… неужели ты мог подумать, что я брошу умирать свой народ, — дрогнувшим голосом отметил ДажьБог. — Мы пришли с отцом и сожгли остатки войска Ерку. А когда я увидел сколько погибло моих сыновей… я был очень сердит на тебя…очень… И я решил, что тебя не следует возвращать к жизни… Но Перун который всегда вельми сильно любил тебя. Он спустился на землю, разыскал твое тело среди павших, и поцеловал тебя в лоб. И тогда к тебе вернулась покинувшая тело душа. Он взял с уголков своих очей две слезинки и нанес тебе их на спину, а потом передал тебя, этому мальчику… как же его звали?… Ах! Да, Славомиру… Только потому, что Перун окатил твою спину своими слезами, ты смог выздороветь… Я запретил твоим воинам и Гмуру, сказывать, что мы приходили… И был очень на тебя сердит сын, потому как одним махом моего меча, ты было не уничтожил всех моих сыновей.
— Нет, отец, ты не прав…, — отозвался наследник. — Моему народу все равно пришлось бы биться с Ерку, и если не моему сыну, то моему внуку… И я думаю, неизвестно, каков был бы исход того боя, ведь моего меча не было ни у моего сына, ни у моего внука…
— Да, твоим детям, пришлось бы останавливать Ерку, — кивнув головой, согласился ДажьБог. — Но это было бы намного позже, это был бой твоего правнука, и его уже более многочисленного воинства… И бой тот был бы жаркий, но не такой кровопролитный… и он бы не поставил под угрозу выживания весь народ восуров… Ты, должен был меня послушаться, должен был поступить так как я велел.