— Нет-нет, всё будет нормально! За всю историю академии по пальцам можно пересчитать случаи, когда ведьма не проходила распределение. Серьёзно. Если у тебя есть способности – а они есть – всё будет в порядке. Эта церемония… — Мира задумалась, подбирая слова. – Она нужна не чтобы отсеять неугодных, а чтобы определить, в чём конкретно ты сильна.
Кажется, она была очень довольна своим объяснением. Гордо улыбнулась и подняла вверх подбородок, будто изрекла что-то супер-логичное. А я смотрела на неё, как баран на новые ворота. Через пару секунд молчания и моего пустого туповатого взгляда, Мира вздохнула и глянула на часы на запястье.
— А какой у тебя дом?
— Я принадлежу дому Мира. Это коммуникация, эмпатия, гипноз, чтение мыслей и всё в таком духе. – Улыбнулась она. – Да, забавно вышло.
Смешок сам вырвался из груди. Интересно, родители Миры знали, на какой дом попадёт их дочь? Если так, то они те ещё шутники.
— А Рус?
— И он тоже — у нас один талант. Идём. — Девушка развернулась и двинулась дальше. Я ещё на секунду задержалась в коридоре, чтобы запомнить символы и цвета домов. Нутро продолжало дрожать от переживаний хлипким деревянным мостиком, однако внутри затеплилась надежда, что для меня найдётся здесь место и когда-нибудь я смогу гордо называть себя ведьмой какого-нибудь дома. О том, что будет, если всё-таки не останусь, думать не хотелось, поэтому я поддалась и мы рванули дальше, возвращаясь к плотному графику блондинки.
После пёстрого коридора с витражами мы попали в более тёмный и узкий, с приглушённым светом. Отсюда по лестнице поднялись на второй этаж, ступая по тёмно-красному ковру, пока ступени слегка поскрипывали под ногами.
— Прибыли. Свою комнату найдёшь по имени на табличке. Ванные в конце коридора: женские слева, мужские справа. Не перепутай. — Она хихикнула. — Мне очень срочно нужно к директору, так что дальше сама. Располагайся — ужин в семь.
Девушка упорхнула, не успела я поблагодарить её за сопровождение и спросить, как найти столовую. Коридор вытаращился на меня пустой кишкой, единственное окно брезжило светом в самом его конце. Я шла вдоль дверей, читая таблички с именами, пока не замерла у дверной ручки, едва касаясь пальцами изогнутой металлической лапки с узорами. На светлой лакированной поверхности таблички блестели два имени, написанных витиеватым почерком.
Ева Гроссман
Блажена Силина
Это была дверь в мой новый дом. В комнату, где я проведу как минимум ближайшие пару месяцев, а как максимум — ближайшие четыре года. Она станет моим пристанищем, когда плохо, её стены будут выслушивать мои негодования от приближающихся экзаменов и крики счастья от того, что я их сдала, она будет видеть мои слёзы, слушать долгие разговоры, хранить личные вещи… Трепет из груди рикошетом прошёлся по телу до самых ногтей. Пришлось с тяжелым горлом выдохнуть, чтобы подготовиться к встрече с новой комнатой и новой соседкой. Возможно, куда более странной персоной, чем близнецы.
Ручка легко поддалась. В помещении меня ждали светло-сиреневые стены с холодным сероватым подтоном, ворсистый фиолетовый ковёр, огромные арочные окна почти в пол с белыми рамами на манер французских и с широкими подоконниками, заваленными синими, бордовыми, сиреневыми, черными и бежевыми подушками. Комната была довольно просторной, но большую часть пространства в ней съедала мебель. Две полутороспальных кровати таращились на меня деревянными ножками. Над правой парили полупрозрачные занавески со звёздами – они раскинулись на манер балдахина, но ни за что не цеплялись. Просто висели в воздухе под самым потолком, образуя красивые складки и спускаясь к полу. На кровать накинули синий плед с тесёмками, кучу подушек — с серебристыми узорами луны и звёзд, с точками, в горох и однотонных – и четыре книги разной толщины. Плед был измят, как будто на нём недавно сидели. Возле этой кровати с разинутой пастью валялся чёрный чемодан, мешковатая сумка, пара ботильонов на каблуке, с десяток разного вида и цвета свечей, а также бархатные мешочки с загадочным содержимым. У стены рядом с окном стоял туалетный столик с зеркалом, тремя пёстрыми косметичками, открытым тюбиком помады, двумя колодами карт, мятой скатертью со звёздочками и чёрным флаконом духов. Над кроватью, столиком и барахлом на полу возвышался резной шкаф из светлого дерева – его дверцы были приоткрыты, оттуда в щёлку на меня глядели сложенные на полках кофточки. Одним словом, на правой стороне комнаты царил полный бардак.