— Это что было? — Ева медленно стянула с себя одеяло.
— Понятия на имею…
— Кто это вообще такой?
— Рус Александров — они с сестрой везли меня из дома.
— Чего? — Ева шикнула змеёй и подобралась на кровати, вставая на колени. — Это был Александров? В смысле тот самый Александров?
— Не знаю, какой ещё есть, так что наверное тот самый.
— Ты шутишь? Он же типа… знаменитость. Их мать была в Ордене. Они с сестрой юные дарования, подают огромные надежды, как говорят. — Ева запустила татуированную руку в гнездо волос, словно ощупывая шишку на голове. — Это один из древнейших родов ведьм, а я такое про него подумала…
Ева рухнула лицом в постель. Я прикрыла дверь, и замок на ней защёлкнулся с помощью магии. Вчера соседка объяснила мне, что без разрешения в комнату не может войти никто, кроме тех, чьи имена написаны на табличке.
— Что ты подумала?
— Ничего приличного нельзя подумать, когда к полусонной полуголой женщине врывается такой парень, милая!
Голос соседки был приглушён одеялом, но в нём слышалось отчаяние. Я вытаращилась на неё, а потом прыснула со смеху, складываясь пополам. Она вынырнула и, бросив на меня короткий взгляд, тоже зашлась смехом. Мы валялись на кроватях и хватились за животы от хохота, пока время толкало стрелки часов к вечернему сбору.
***
Форма академии села, как влитая. Носить её надлежало каждый день с утра до вечера, исключением были выходные и любые поездки в Дымный — тогда можно было переодеться в привычные вещи. У каждого дома был свой отличительный цвет, но ведьмы без племени первое время должны были носить постыдную по местным меркам бежевую безликость. Форма для тех, кто ещё не прошёл распределение, была цвета мокрого песка. Хлопковая рубашка под горло с епископскими длинными рукавами сдавливала запястья тугими манжетами на трёх пуговицах. Сарафан на толстых бретелях с завышенной талией скрывал маленькую грудь и острые колени, по краю тянулась вереница вышитых тёмными нитками узоров с символами домов, которые я уже видела раньше на витражах. Из обуви разрешалось носить туфли с закрытым носом. Открытыми в этом наряде оставались лицо, кисти рук и икры, хотя последние зимой прятались под колготками. Я позволила себе вольность и надела светло-желтые носки с белыми ромашками — Ева сказала, что за этот маленький аксессуар меня никто не выгонит. Форма в академии была скорее данью традициям и простым способом распознать ведьму по её дому.
Откровением для меня стала «ночная форма» (Ева долго смеялась, когда я так сказала). Ко сну нам приготовили одинаковые белые сорочки почти до самых щиколоток, с завязками на шее, длинными рукавами и пушистой хлопковой юбкой. Спать в своей пижаме тоже не разрешалось — теперь белая рубашка станет главным атрибутом моих ночей в этих стенах. И зачем я везла с собой столько вещей, если даже пижамой не смогу пользоваться?
Облачившись в форму, мы с Евой уставились в зеркало. Её чёрные волосы красиво отсвечивали на спокойном фоне ткани, а татуировки спрятались под длинными рукавами. Я же со своими короткими волосами и медовой веснушчатой кожей в этом костюме превратилась в какую-то песчаную дюну: фасон сарафана был красивым, но я в нём совершенно потерялась. Мы сошлись во мнении, что не можем дождаться, когда пройдём распределение и получим яркую, сочно кричащую о принадлежности к дому новую форму.
С формой Рус выдал нам расписание занятий на два месяца — у нас с Евой оно было полностью одинаковым, видимо, как и у всех первокурсников. Красным цветом кто-то отметил день распределения по домам — тридцать первое октября. Роковая дата алым пятном уставилась на меня, бросая вызов.
Общий сбор проводился в главном зале — я понятия не имела, где это, поэтому поволоклась за Евой. Мы неспешно брели по коридорам, можно было наконец-то разглядеть дорогую отделку стен, тяжёлые бархатные шторы на французских окнах и расписные потолки с лозами винограда, пушистыми облаками и спящими младенцами-ангелами. Только сейчас я заметила, что они живые! Младенцы пихались и наблюдали за нами сверху, лозы винограда колыхались, а облака плыли по потолку, как по небу. Вчера я была в таком раздрае, что даже не додумалась поднять голову.