Ночь сгустилась, лес поглотил последние остатки света, и Виолетта вытянула вперёд свободную руку и раскрыла ладонь — на ней заплясал маленький прыткий огонёк, будто рука девушки была восковой свечой. Этот огонёк освещал мрак в тёмно-зелёном воздухе с запахом влажной земли, хрустящей коры и еловой смолы. Тени деревьев огромными чудовищами нависали над нами. Мы шли минут пятнадцать, которые стали одновременно вечностью и коротким мгновением.
Огонёк Виолетты вывел нас из леса, и я блаженно ощутила ногами прохладный песок. Стопы горели, истерзанные игольчатым ковром, и таким наслаждением было запустить их в мягкое одеяло песка. Мы вышли к реке — водная гладь струилась шёлковым платьем и блестела в свете полной луны, деревья отступали от воды и давали пространство берегу. На песке горели две тонкие полосы огня — от леса до самой воды, образуя подобие дороги.
Нас уже ждали.
Две женщины в длинных ночных сорочках с распущенными волосами сложили руки в замки. В лунном свете я узнала в них преподавателей, которых видела на сборе несколько часов назад. Они поприветствовали нас кивками, и атмосфера таинства зависла над рекой. Что-то объединяло нас четвертых — что-то иное, секретное. Пока Виолетта вела меня за руку в ведьмам, полосы огня тепло облизывали ступни и разгоняли ночь. Я переживала, как бы подол рубашки не загорелся. В ту самую секунду, как женщины протянули мне руки и я вложила в них свои ладони, мы стали неделимыми, объединёнными общим молчанием.
Мы повернулись к реке и вошли в воду. Течение было прохладным, оно обняло ступни, щиколотки, икры, колени. По коже пробежали мурашки, я шумно втянула носом воздух, когда вода стала подниматься выше и щипать льдом, но женщины только крепче сжали руки. Они не говорили ни слова, но я чувствовала, что происходит что-то правильное. Что-то, что должно было произойти уже давно.
Ткани сорочек надулись белыми пузырями вокруг бёдер. Когда вода достигла пупка, мы остановились. Ведьмы окружили меня, освещённые луной и общим секретом, Виолетта смотрела в глаза изучающе, будто ожидала, что я могу не справится. Одна из ведьм — седая, лет за шестьдесят, сухая и жилистая, с ярко-жёлтыми глазами — положила руку мне на плечо.
— Ты готова войти в наш круг, сестра? — Голос её был совсем не старушечьим.
— Готова. — На автомате ответила я посиневшими от холода губами.
Вторая ведьма положила мягкую руку на другое моё плечо. Вся её фигура была молочной, налитой, русые волосы волнами спадали вниз, обрамляя румяные щёки и пухлые губы. Эта была полная жизни женщина не старше сорока. Её звонкий громкой голос разлился над рекой.
— Великая Макошь, Мать Мира, Мать всех Богов, Богиня земли нашей. В твоих руках нити жизни всех живых существ. Ты судьбы прядёшь и в клубок сматываешь, ты всё видишь и каждому по заслугам воздашь. Под полной луной мы взываем к тебе и просим принять под свой взор нашу сестру, Блажену, восемнадцати лет отроду. Возроди в ней связь с истоком, напитай её святой водой и своею силой.
Сильные руки вдруг вцепились в плечи и надавили. Я скользнула вниз, не в силах сопротивляться, и холодная река накрыла макушку. Короткие волосы разметались под водой, как щупальца медузы, тело забарахталось в попытках выбраться наверх, вода забралась в нос, уши и открытые глаза, но пальцы-клешни крепко держали и толкали вниз. Вода стала мутной от песка, вихрем заклубившегося со дна. Сорочка призраком взмывала вверх, я путалась в ней, белая ткань обвилась вокруг тела и душила. Сквозь толщу воды было слышно, как ведьмы что-то говорили хором, но их речь была лишь монотонным звуком. Я сопротивлялась, пыталась вырвать руки, отпихнуть от себя путы. В лёгких вдруг стало горячо — запас кислорода заканчивался. Меня топили, а сверху всё ещё доносились неразборчивые слова.
Неужели сейчас я умру?
Силы покидали меня. Наверное, я плакала, но не чувствовала слёз, ведь вода была повсюду — внутри и снаружи.
И вдруг стало светло. Как будто над рекой взошло солнце, и я подумала, что это, наверное, тот самый свет в конце тоннеля, который видит идущий на ту сторону. Но спустя секунду поняла, что свет струился в реке, проливался сквозь воду. Светилась я сама — мои руки, ноги, ночная сорочка, волосы и глаза. От шока я даже забыла, что тону и задыхаюсь — этот мистический свет поглотил, он был словно живой, обнимал каждую клеточку тела и грел замерзшие от ледяной воды конечности.
Он погас так же быстро, как появился.
Руки отпустили меня, и тело поплавком выскочило на поверхность. Я вынырнула, кашляя и открывая рот, как рыба, а из губ лилась вода. Виолетта похлопала меня по спине, то ли успокаивая, то ли просто помогая откашляться.