— Почему ты не со своим домом? — Ева вдруг захлопнула книгу и уставилась на Макса, как на дикую лису в курятнике.
— Потому что с ними скучно. — Он пожал плечами, продолжая жевать. Ева скептически прищурилась и скрестила руки на груди, всем видом показывая, что Макс ей не нравится.
Пёстрые стайки ведьм рассыпались по группам — каждый дом занимал минимум два круглых стола. Девушки в алых рубашках и чёрных сарафанах раскидали что-то по скатерти и бурно обсуждали — их разговор точно не выглядел скучно. За столом белых сарафанов дома Солнца мне кивнула Виолетта, чинно втыкая вилку в салат. От зелёных пятен дома Природы разносился звонкий смех, над их головами громко чирикали канарейки, то и дело взмывая к потолку и садясь на свисающие растения. Три стола дома Мира были особенно тихими. Рус немигающим взглядом смотрел на цветочную вазу, Мира по правую руку от него пила кофе. Близнецы ни с кем не разговаривали.
— Помните, вчера Элеонора говорила что-то о том, что первокурсников должно быть больше? — Я повернулась к своим новообречённым друзьям. — Про что это она?
— Так одна ведьма не доехала. — Макс взбодрился и приосанился, понимая, что становится центром внимания, потому что единственный знает ответ на вопрос. — Александровы не довезли её. Мира вчера стояла на ковре у директора часа два и за себя, и за братца.
— Что значит «не довезли»? — Ева тоже заинтересовалась и бросила взгляд на меня.
— То и значит. Слышал, с ними должна была ехать потомственная ведьма — уже сумки собрала. Но когда Александровы приехали, её не было. Пропала за сутки до этого. Вы представляете, да? Взяла и испарилась! Они приезжают — её нет. Такая шумиха была — родители в шоке, близнецы в разносе.
— Понятно же, что они не при чём. — Подал голос Ник.
— Кому понятно? У Эли с этим строго: есть задача — отвечаешь головой. Вот поэтому я не становлюсь никому старшим братом. Да и куда она могла деться?
— И что в этой ситуации делает тебя таким довольным? — Скривилась Ева.
— Рад, когда некоторые получают по заслугам. Собака лает — караван идёт, справедливость торжествует. — Последнюю фразу Макс почти прокричал, и на нас попадали взгляды со всей столовой.
Я была поражена не столько тем, что с нами должна была ехать ещё одна девушка, сколько тем, что близнецы ни словом об этом не обмолвились. В тот день они совершенно не выглядели раздосадованными, как будто совсем не переживали. Интересно, Александровы просто умели хорошо держать лицо или действительно были в этом замешаны?
— Теперь понятно, почему Рус вчера был такой злой.
— Вы знакомы? — Макс откинулся на спинке стула и свёл густые брови на переносице. Мимика у этого парня была на редкость яркой — каждая эмоция жила на лице своей жизнью. Я обернулась через плечо и снова глянула за стол дома Мира, в глубине души содрогаясь от мысли, что они могут прочитать мои мысли.
Рус вдруг поднял глаза и мы встретились взглядами. Не шевелясь, он перевёл холодные радужки на Макса, оглядел весь наш стол и снова посмотрел на меня. Отчего-то в висках запульсировало, по коже прокатилось чувство вины, я пристыженно отвернулась и наверняка залилась краской.
— Я с ними ехала.
— И не знала, что должна была ехать не одна?
— Нет, они не сказали.
— Неудивительно. — Макс фыркнул и откинулся на спинку стула, а потом указал пальцем на Еву и Ника. — Вам всем тут не повезло, что вы с ними в связке.
Что ж, ещё одна тайна в копилку близнецов — скоро накопится с десяток. Злость внутри снова проснулась, втянула носом воздух, как собака, и оскалилась. Я прогнала её обратно в конуру, успокаивая и снова напоминая себе, что никто не обещал ни честности, ни долгой дружбы. Они просто довезли меня до места.
— Они странные, но они не плохие. — Ник поднял голову, защищая старшего брата, а Макс громко рассмеялся.
— Конечно, они не плохие. Они просто маменькины подлизы с одной головой на двоих. Александровы думают, что если у них известный род, вся жизнь будет банкой со сладким вареньем. Но вот что я вам скажу: ничегошеньки это не значит. Надо за себя держаться и за людей, а не только друг за друга.
Удивительно, но Макс в точности озвучил мысли, которые я сама не могла сформировать. Александровы действительно были как двое из ларца, но в этот ларец вход для посторонних был закрыт. Они умели широко улыбаться и читать мысли, но при этом были совершенно изолированы от общества — даже сейчас, сидя за столом своего дома, не участвовали ни в одной беседе.