У самой столовой на белых кованых скамейках сидели ведьмы, поэтому мы прошли вглубь сада, где было тихо и безлюдно. Молчание натянулось канатом, было до ужаса неловко. К очагу моей злости снова подвели огонь, и она начинала бурлить, заполнять собой всё тело. Рус первым нарушил тишину.
— Мы не разговаривали с твоего посвящения. Как всё прошло?
— Это с того дня, как ты наорал на меня и сказал, что меня вышвырнут из академии? — Гнев искрился, я старалась успокоить его, но слова всё равно звучали грубо и остро.
— Я хотел извиниться за это.
— С чего бы? Ты совершенно прав: меня скоро отправят домой. В лучшем случае.
— Тебя не отправят домой. — Он остановился посреди цветущих кустов. — И я не хотел этого. Я предостерегал.
— От чего? — Я сделала шаг к нему и сжала губы, чтобы не наговорить гадостей.
— От кого!
— Ах, от кого? — Я всплеснула руками. — От единственного человека, который сам решил со мной общаться в этом царстве девочек «я совершенство» и мальчиков «я неприступный козёл»?
Я прикусила язык, понимая, что сболтнула лишнего и только что оскорбила его и Миру — единственную девушку, которая могла помочь мне остаться в академии. Но лицо Руса не изменилось — он смотрел сверху вниз ровно и прохладно. Как всегда.
— Не общайся с ним. Это плохая компания. — Он говорил, как папа, когда учил меня правильно держать руль велосипеда.
— А где мне взять хорошую? — Я вздохнула и села на кружевную белую лавочку у дорожки.
— У тебя здесь полно друзей.
— Правда? — Я вскинула взгляд плетью, и Рус отшатнулся, будто на него брызнуло кипящее масло из сковородки. — Может, покажешь их? У меня есть только Ева, Эльза и Ник. И с Ником я познакомилась благодаря Максу, кстати.
— А мы?
— Вы? — Недоумение пробило брешь в стене гнева. — Вы со мной ни разу не заговорили с того дня!
— Потому что ты так решила. Ты выбрала не ту дорогу в первый же день, но мы хотели поддерживать тебя. А сейчас ты общаешься с КНязевым, хотя даже не знаешь, кто он.
— Неужели? Так ты сразу решил стать моим лучшим другом, да? Рассказал про ведьму, которая должна была ехать с нами в одной машине, но пропала. Объяснил, когда будет посвящение и как меня там будут топить. Рассказал, как тут всё устроено. Помог адаптироваться. И не хлопнул дверью, когда тебя разочаровала какая-то чушь. Ты поступал именно как человек, который хочет набиться в лучшие друзья. Ничего не путаю? А теперь ты наговариваешь на Макса. Не надо. Я уже поняла, как у вас тут всё устроено — все находят белую ворону и плюются в неё. Так вот: я сама белая ворона. И Макс пока что не сделал конкретно мне ничего плохого. Чем бы он перед вашей элитой ни провинился, ко мне это не относится.
Я тяжело дышала от долгого яростного монолога и не узнавала сама себя. Не получалось успокоиться, не удавалось запихнуть гнев подальше, как обычно. Рус опустил плечи.
— Так он тебе нравится?
— Да, и что? — Слова вырвались изо рта раньше, чем я успела их обдумать. Подсознание выкинуло «да», как кости на игральный стол.
Александров опешил и слегка приоткрыл рот. Впервые он выглядел таким растерянным. Уже через пару секунд Рус сбросил с себя этот нелепый вид, как маску, и стал проверять пуговицы на рукавах рубашки.
— Могу тебе только посочувствовать.
Под кожей появился неприятный зуд — он снова начал меня раздражать.
— Это всё, о чём ты хотел поговорить?
— Нет. Хотел пожелать удачи.
— Пожелал?
— Удачи.
Он кивнул, я сжала пальцами сиденье лавочки.
Несколько минут мы провели в молчании. Он стоял среди розовых кустов, засунув руки в карманы и опустив голову. Я сидела на лавочке и ковыряла круглым носком туфли гравий.
Дыхание выравнивалось, гнев понемногу отступал, на место ему приходила обида. Почему с ним так сложно? Почему каждый наш разговор — это натянутая струна нервов, злость или тоскливое безразличие? Если Рус хотел быть мне другом, почему он просто не говорил по-человечески?
Он был, наверное, единственным человеком, с которым я разговаривала так грубо и ничего не могла с собой поделать. Он раздражал нервную систему и пугал, потому что я его не понимала. Но щит гнева не защищал от этого страшного монстра.
Пока я думала об этом и грела обиду на плече, как пушистого грызуна, поняла, что он прочитать мои мысли. Интересно, сделал ли он это?