Бах.
Рука повисла безжизненно, как верёвка — не было сил даже подтянуть её к себе. Каждый шаг Руса отдавался болью в плече, и я крепко сжимала зубы, чтобы не орать. Слёзы лились по щекам.
Черт меня дёрнул встать сегодня с кровати.
Черт меня дёрнул вообще приехать сюда!
Бесконечный лес не кончался.
Перед глазами становилось темно. Хотелось спать. Глаза слипались. Сердце под хлопковой рубашкой колотилось мне в ухо. Я прижалась к нему и прикрыла веки, ища спокойствия и защиты. По шее сзади пробежала приятная щекотка.
— Не вздумай отключаться! — Гнев взорвался над головой, и я распахнула веки от ужаса. — Не закрывай глаза! Не спи! Мы почти пришли, ты слышишь?
— Что происходит? — Голос Миры с нотками истерики парил где-то слева.
— Она выключается.
— Сделай что-нибудь!
— Что я могу? Я не лекарь!
— Покажи ей что-нибудь! Заставь забыться, я не знаю, ты же умный!
Рус зашипел и выругался. Я видела его точёный подбородок и намокшую прядь светлых волос, а вокруг светлого лица взрывались алые цветы.
По шее вновь пробежала щекотка.
И тут боль отступила. Звуки вырезало, слух куда-то пропал. Всё пропало — осталось только звёздное небо над головой. Я завороженно смотрела, как его лижут хвойные лапы ёлок. Звёзды вспыхивали, танцевали, блестели, переливались, подмигивали. Я не могла оторвать от них взгляда. Всё остальное стало неважным, ненужным, не имеющим значения.
Ели закончили, осталось только небо.
Щекотка пропала с кожи, звёзды перестали танцевать. Боль вернулась, и я захныкала, извиваясь.
На порог академии вылетели преподаватели в ночном белье.
— Что происходит?
— В лазарет, — бросил Рус и прорвался сквозь директора.
Снова крики, вздохи и аханье. Я опустила глаза и по цвету ночнушки поняла, что врачу придётся постараться, чтобы разобрать, где тут вообще рана. Половина меня просто была красной.
Туман беспамятства забирал меня с собой. В плече что-то пульсировало, глаза закрывались. Спина коснулась чего-то прохладного и твёрдого.
Мне чего-то не хватало. Где биение сердца под ухом? Я заметалась в попытках вернуть его.
— Вернись! — Выкрикнула в темноту.
— Выйдите. — Незнакомый настойчивый голос.
— Вернись! — Я хрипло бьюсь и смотрю в потолок.
— Выйдите! — Голос стал ещё более настойчивым, почти злым.
Хлопнула дверь. Алые цветы заплясали по потолку. Кто-то разорвал на мне рубашку. Запахло чем-то приятным, растительным.
И я отключилась.
Глава 9. Проблемы
Девушка стоит пред Смертью, смело Грозного удара ожидая. Смерть бормочет, — жертву пожалела: «Ишь ты, ведь, какая молодая!
Максим Горький
Темнота держала меня в квадратной комнате и не давала выйти. Я шарилась по стенам, тыкалась в них носом и руками, но никак не могла найти дверь.
В этом бесконечном брождении в темноте не было паники или страха. Я просто продолжала пытаться, искала хотя бы маленький лучик света. А потом поняла, что могу создать его сама!
В тёмной комнате я раскрыла ладони и призвала крохотный золотой шарик, как учила Виолетта. И в носу сразу защекотало запахом благовоний. Мне, наконец, удалось вырваться.
Сквозь веки пробивался тусклый свет — я попробовала открыть глаза, но ресницы слиплись, кожа была тяжёлой. Слышался какой-то шелест, тихий звон стекла. Пахло травами и лекарствами. Каждая клеточка, каждая мышца будто налилась свинцом. Морфей ещё не до конца отпустил, так что я лежала с закрытыми глазами, приходя в себя, и слушала шум жизни.
Шелест стал громче, а потом послышался щелчок открывающейся где-то слева двери.
— Ой! — Незнакомый женский голос тихо выдохнул. — Вы что, всю ночь здесь просидели?
— Как она? — Ответил мужской голос, до боли знакомый.
— Ещё без сознания, к ней нельзя. Идите спать.
— Я побуду здесь.
— Что за глупости! — Женский голос на миг стал громче, потом дверь закрылась, и я стала слышать диалог как сквозь толщу воды. Слова ещё можно было разобрать.
— Я ожидала, что ваши снадобья и магия Ани подействуют быстрее. — Какой-то третий голос, сопровождаемый громким стуком каблуков, присоединился к говорившим.
— Доброе утро, Элеонора Георгиевна. Девочка потеряла много крови — мы держали её всю ночь, сделали всё возможное. Сейчас её телу нужно время, чтобы восстановиться. И полный покой.
— Я не сдвинусь с этого места.
— Великая Матерь, Александров, вы видели себя? Я не могу допустить, чтобы студент академии…
— А я не могу допустить, чтобы она осталась здесь одна! — Мужской голос стал громче, он срывался на гневный крик.
— Здесь она в безопасности!