Приняв душ, обматываю бедра полотенцем и вламываюсь в ее спальню, наплевав на указания. Ни на каком диване в гостиной я спать не намерен. Пусть привыкает, что я доминант.
Отдергиваю край одеяла и укладываю свою тушу под бок этой крепко спящей грубиянки. Теплая и мягкая, она сонно урчит, но не просыпается. Наоборот, закидывает на меня руку и придвигается. Открывает мне максимум возможностей облапать изгибы ее тела и словить неземной кайф.
Класс! Взрыв откладывается до утра.
Глава 7. Яра
На что рассчитывает этот ненормальный? Что я буду верещать и топать ножками? Неужели даже следов ума в его больной голове нет? Должны же быть хоть какие-то зачатки! Элементарное понимание, что все женщины разные. Есть в природе и соображающие.
Не спорю, проснуться в его объятиях — то еще удовольствие. Первым желанием, осенившим меня спросонок, становится кровавая расправа. Но посягательств на мое тело не произошло, так что приговор решено смягчить. Хотя за лапу, бесстыдно запущенную под мою пижамную рубашку, я бы ему нос с радостью сломала.
Ограничиваюсь символическим наказанием, тихонько одеваюсь и ухожу. Не доверяю курьерам. Хочу лично проконтролировать, что все мои вещи из офиса доставят в целости и сохранности. А чуть позже узнаю, кто же из нас двоих истеричка: я или Девлегаров.
Пашка при моем появлении воодушевляется.
— Рано радуешься, — рушу его мечты о моем возвращении. — Я за коробками.
— Жаль, — вздыхает он, печально взглянув на грузчика за моей спиной. — Не попытаешься отвоевать должность?
— Паш, я беременна, — напоминаю ему как можно тише, чтобы другие бывшие коллеги не услышали.
— Я надеялся, что это какая-то ошибка. Не скажешь, кто отец? Тот татуированный актер, который ухаживал за тобой в прошлом году?
— Я! — опережает меня с ответом появившийся из ниоткуда Девлегаров.
Защелкивает наручники на моем запястье и дергает рукой, показывая, что мы с ним пристегнуты.
На секунду проглатываю язык. Глазам не верю. Я же собственноручно приковала его к кровати! В надежде, что, провалявшись полдня в одиночестве, он поймет, как это рискованно — лезть ко мне в постель без разрешения.
— Как ты освободился? — недоумеваю, глядя в беснующийся в его глазах шторм.
— Спроси у своей горничной, — цедит, обводя мое лицо взглядом выслеживающего добычу ястреба.
Прикусываю губу. Я совсем забыла, что сегодня вторник. Тамара Ивановна убирается у меня по вторникам.
Бедная женщина. Я же оставила Девлегарова на кровати абсолютно голым. Что она обо мне подумает? Хотела проучить его, а доставила моральный дискомфорт пенсионерке с тонкой душевной организацией. Надеюсь, валерьянка была при ней… Но как она вскрыла наручники? Ведь ключ я забрала!
Залезаю свободной рукой в карман и нащупываю маленький ключик. Да, он точно при мне.
— Уведомляю, — обнажает зубы Девлегаров, — божий одуванчик двадцать пять лет проработала в исправительном учреждении.
— Где? — хрипло от шока уточняю я.
— В тюряге.
Об этом эпизоде своей жизни Тамара Ивановна умолчала, когда я принимала ее на работу. Собственно, мы с ней вообще мало общались. Она убиралась, когда меня не было дома, а оплату я переводила ей на карту. Порекомендовала же мне ее подружка моей сестры. Убедила, что женщина добропорядочная и чистоплотная, но на одну пенсию жить тяжело. Так мы с ней и облегчили друг другу жизнь.
— Пошли! — Девлегаров тянет меня в сторону лифта.
Пашка с открытым ртом остается на месте. Не знаю, поверил ли он в отцовство нашего плохого босса, но явно понял, что ночь мы провели вместе, в моей квартире, еще и с пушистыми, мать их, наручниками!
— Подожди! — шиплю, засовывая руку в теплый карман его брюк.
— Детка, у тебя было достаточно времени меня ощупать, — усмехается он.
— Не суши зубы, Девлегаров. Не хочу, чтобы посторонние видели.
Мы как сладкая парочка входим в лифт, и он жмет кнопку первого этажа.
— У тебя паспорт с собой? — спрашивает неожиданно.
Округляю глаза:
— Зачем?
— В ЗАГС поедем.
— Очень смешно, — ворчу, доставая ключ.
Пытаюсь вынуть руку из чужого кармана, но Девлегаров не пускает. Разглядывает меня с нездоровым любопытством, будто до этого встречал только нежных фиалок и на все согласных пупсов. Как назло, еще и лифт застревает между шестым и седьмым.
— Опять! — Закатываю глаза.
Свет гасится, и мы с Девлегаровым остаемся в темноте и тесноте перезагружающейся кабины.
Он времени зря не теряет. Напирает на меня, вынудив шагнуть назад и спиной прижаться к стенке.