Роман так преданно и искренне посмотрел в глаза Бола, что тот не счел возможным возразить. Если речь идет о Святом Георгии, покровителе путников и мужчин, который — что совершенно очевидно! — проявил сегодня к друзьям свою благосклонность, не дав им глупо погибнуть, возражать было вообще бесполезно. Бола бы не поняли не только его друзья, но и любой мужчина села. Поэтому Бола оставалось только скромно пожать плечами, а все остальное мигом сообразили его друзья.
Сборы были привычными и скоротечными. Каждый тащил к столу, что мог. Роман — окорок с чердака, Камал — петуха из курятника, Мехти — сразу учуял бидон самогона в погребе. Лишь Бола, Сардион и вертевшийся между ними Беса не принимали участия в подготовке к очередной попойке. Сардион деловито вышагивал по двору, присматриваясь к нему, будто был здесь впервые. Бола, не понимая над чем так усиленно размышляет Сардион, следовал за ним. Наконец, Сардион остановился посередине двора, сложил руки на груди, как Наполеон под Ватерлоо, еще раз оглядел двор, словно поле предстоящей битвы, и сказал:
— Мне кажется, погреб лучше всего делать здесь!
Бола не мог себе позволить сдаться сразу. Он гордо вскинул голову, отошел от Сардиона на пару шагов и изрек:
— Лучше здесь!
— Тогда за дело, — решительно засучил рукава Сардион.
— Динамит есть, взорвем пару шашек и погреб готов!
— О-о, а-а — начал было Бола.
— Я их столько взорвал на шахте, что дай Бог мне прожить еще столько дней! — Сардион даже не позволил Бола договорить. — А ну-ка, тащи вот ту бочку!
Бола послушно загромыхал бочкой, катя ее от стены дома к центру двора. Беса в это время крутил в руках, шашки динамита.
— Не трогай, это мужское дело! — Беса схлопотал очередной подзатыльник, на этот раз от Сардиона.
— А я кто?! — обиделся Беса.
— Ты — двоечник!
Перехватив у Бола бочку, Сардион перевернул ее вверх дном.
Бола не оставляли предательские сомнения:
— Послушай, а дом не разнесет, — промямлил он.
— А это для чего? — Сардион ударил по бочке. — Направленный взрыв, понял?
Сардион взял у Беса динамит, подсунул под бочку, вытащив наружу бикфордов шнур.
— Дядя Сардион, давай прямо сейчас бабахнем! — предложил радостно Беса.
— Я тебе бабахну! — еще один подзатыльник от отца был самым чувствительным из всех, что достались Беса с раннего утра.
— Сардион, Бола, к столу! — позвал Роман.
— Отойди от бочки! — прикрикнул на Беса отец.
Лихая компания повеселевшими голосами дружно выводила застольную, расположившись за столом под сенью горной яблони. Какой ремонт, какой погреб?! Жизненная суетность была окончательно предана забвению. Если бы в этот момент весь мир перевернулся, друзья бы этого не заметили. Обнявшись, они предались песне, как мечтам. Хотя физически они были на земле, но дух их витал в заоблачных высотах. Тем неприятнее было Бола, когда Беса, склонившись к нему, прошептал в самое ухо:
— Может, хватит, а?
Бола отмахнулся от сына, как от мухи. Но тот был и надоедлив, как муха:
— Мама скоро приедет, а мы еще ничего не сделали.
— Мы за изобилие еще не пили, — сквозь зубы процедил Бола.
Беса понял, что отец его просто не слышит. Он оглядел сидевших за столом и, усмехнувшись, направился к бочке. Мехти вскочил из-за стола и принялся отплясывать. Продолжая пение, друзья не щадили ладони, поддерживая такт стремительного танца Мехти. А Беса отрезал ножом часть бикфордова шнура, просунул его под бочку и поджег.
Танец Мехти достиг апофеоза, когда Сардион, сидевший за старшего, позвал Беса:
— Беса, ну-ка, налей.
Беса рядом не было. Сардион огляделся и увидел Беса как раз в тот момент, когда тот поджигал огрызок шнура. Но откуда это мог знать Сардион?! Глаза Сардиона моментально полезли из орбит. К тому же Беса, отбегая уже от бочки, истошно завопил:
— Сейчас бабахнет!
Сардион сперва судорожно задергался на стуле, будто сидел на муравейнике, затем с протяжным стоном рванул из-за стола в сторону дома, взлетел по лестнице на чердак, захлопнув за собой створку слухового окна. Только уже оказавшись в безопасности, Сардион крикнул вниз:
— Камал, динамит!
Камал сообразил не сразу. Лишь увидев дымящийся бикфордов шнур, он понял смысл происходящего и кинулся к сараю. Уже из сарая Камал заорал:
— Ложись!
Почему он кричал «ложись!», Камал не мог бы объяснить и сам. Тем более этого не смог понять Бола, который вдруг обнаружил, что под яблоней остались только он, Роман и продолжавший плясать Мехти.
— Динамит взорвется! — крикнул из курятника Камал.