—Начнем сначала. Что умыкнула ваша зубастая скотина?
—Тапочки, — растеряно сказала Тамара.
—Не Левитана?
Сестры снова переглянулись. Тамара украдкой покрутила пальцем у виска. Лелька улыбнулась и воскликнула:
—Конечно, нет. Тапочки!
—И сожрал этот гад тоже всего лишь тапочки?! — с бессильной злостью рявкнула Маша.
—И вовсе не «всего лишь»,— обиделась за своего любимца Тамара.— Он у самой Веры Антоновны тапок умыкнул, не у кого-нибудь.
—Ага,— засмеялась Лелька.— В прихожей их полным полно, нет, утянул именно у Веры Антоновны.
—Ох и кричала ж она,— зажмурилась Тамара, а Крыс снова спрятался за львиную лапу.— В ушах звенело!
Маша немного помолчала, окончательно успокаиваясь. Потом ткнула в Лельку пальцем и воскликнула:
—Так, забыли про тапочки и про Крыса!
Крыс радостно пискнул. Маша сурово уточнила:
—На время!
Крыс гулко вздохнул. Маша показала ему кулак, чтобы не отвлекал. Тамара торопливо сказала:
—Уже забыли. И что?
—Как «что»?! — возмутилась Маша. — Мы должны вычислить преступника! И побыстрее!
Сестры молчали. Маша жалобно проскулила:
—Я не хочу в тюрьму! У меня эта… как ее…
Маша зашарила взглядом по комнате в поисках сумочки. Ей срочно потребовался заветный блокнотик. И тут же просияла от неожиданной удачи — вспомнила.
Она извлекла из-под кровати растерянного Крыса, нахально помяла ему живот — обомлевший Крыс растекся перед ней жирной белой кляксой, даже глазки закатил — и звонко крикнула:
—Клаустрофобия, вот что у меня!
Следующий час обернулся для Тамары кошмаром. Бессовестная Лелька ее буквально наизнанку вывернула. Тамара даже охрипла, бесконечно отвечая на — как ей казалось — одни и те же вопросы. Совершенно дурацкие вопросы!
Дотошную Лельку интересовало все.
С чего вдруг Тамаре приспичило принять ванну. Точно ли она была уже выдраена и подготовлена Верой Антоновной для себя. Кто об этом знал. Все? Кроме, наверное, Софи? О Динке можно не упоминать.
Что именно болтали на кухне гости. Кто предлагал освободить Веру Антоновну от работы и отправить в ванную. Еще раз десять повторить, что кто сказал.
Что Тамара слышала потом, из-за закрытых дверей? Не может ли подсказать, кто первый примчался. Нет, про Крыса тоже можно забыть.
Так-так-так, а поподробнее? Значит, удивлялись, что в ванной не Вера Антоновна. Кто и в каких выражениях?
Понятно, что Томик считает Эльвиру смазливой дурочкой, но с чего? Ах, она даже не сразу поняла, что произошло! Именно Наталья объясняла ей, что такое короткое замыкание. Или Электрон? Петр?
Лелька вытрясла из младшей сестры все мельчайшие подробности вчерашнего вечера!
Ее волновало: кто из гостей и как отреагировал на ошеломляющую новость — Левитан.
Пять эскизов Левитана в квартире! Скорее всего — неизвестных миру. Раз о них помалкивали. Это сенсация!
Не намекала ли Софи, кому она собирается оставить полотна? Может именно это подтолкнуло вора?
Уставшая Тамара уже плохо соображала, о чем именно спрашивала ее Лелька. Вяло отвечала на вопросы и машинально поглаживала Крыса.
Пес сочувствовал хозяйке, временами даже пальцы рук ей вылизывал. И прижимался изо всех сил — поддерживал. Крыс благополучно забыл о своем недавнем преступлении — сгрызенном шлепанце.
Маша слушала сестер и постепенно успокаивалась: дело сдвинулось с мертвой точки. Лелька наконец проснулась и занялась следствием.
Признак колючей проволоки чуть померк, тюрьма отдалилась, тяжелые кандалы потеряли актуальность, Маша очень верила в Лельку Зимину.
Однако мечта разобраться во всем самой еще не умерла в Епифанцевой, поэтому она внимательно прислушивалась к «допросу». И даже кое-что записывала для себя на одном из Динкиных листов. Выделяя главное. И ужасаясь чужому коварству: кто-то прекрасно маскировался!
Завистливо поглядывая на внешне невозмутимую Лельку, Маша пыталась сообразить — по каким критериям подруга собирается вычислить преступника.
Читанные детективы вбили в Машину голову два принципа: виновник чаще всего тот, на кого меньше падает подозрений. Или наоборот — против кого больше улик. Все зависело от автора.
Маша волновалась, не зная какой из этих двух линий придерживаться. Что касается детективов — первая ей нравилась больше, там дольше сохранялась интрига.
Но ведь в жизни, насколько Маша знала, чаще случалось наоборот. За решетку попадал тот несчастный, против кого больше улик. Никто не сомневался в его виновности!