— Нате. В кассу.
Так я ступил на борт «метеора», шедшего — увы! — уже не первым, а третьим рейсом. И все равно я был рад, оказавшись среди взволнованных, довольных, говорливых пассажиров.
Справа от меня сидела пышноволосая голубоглазая девица. Слева — смуглый мужчина крупного роста в рубашке-сетке.
«Вот он — металлург!» — подумал я и только собрался было задать ему вопрос, как он первый спросил меня:
— Вы из Перекопайска в Малые Петушки, стало быть?
— Да.
— Вы, случаем, не с металлургического?
— Нет. Я журналист. «Вчерашние новости».
— Ха-ха-ха! — засмеялся смуглый. — Я тоже.
— Какая газета?
— «Среднерусская правда».
— Ну, тогда давайте вместе интервьюировать мою соседку справа.
Голубоглазая бросила на нас взгляд, полный высокого достоинства, и сказала:
— Я — «Москоу ньюс».
— Ха-ха-ха! — снова захохотал смуглый и, повернувшись, спросил сидевших позади: — Товарищи, и вы журналисты?
В ответ послышалось:
— «Вчерашний Спасоголенищевск».
— Журнал «Перемена».
— «Литературная неделя».
— Агентство НПА.
Смуглый уже не смеялся, лицо его помрачнело, он пробормотал:
— Вот так штука. Эдак и репортаж мой сгорит. Тут и поговорить не с кем.
— Вон идет матрос. Может быть, с ним? — подсказал я.
— Товарищ матрос, можно вам задать несколько вопросов?
— Пожалуйста.
— Скажите, сегодняшняя навигация какая по счету в вашей жизни?
Матрос замялся:
— Видите ли… я, собственно, не матрос… я — «журналист меняет профессию». Собираюсь поплавать недели две-три, если выдержу, а там и строчить засяду…
Все мои соседи опустили носы: писать было не о чем. Не было металлурга, не было старушки, которая едет к сыну. Не было солдата-отпускника. Друг для друга мы интереса на представляли. Не писать же все так, как есть… А впрочем, почему бы и не написать? Весело. Шутливо. Не получилось, мол, так, как было запрограммировано.
И я написал.
Главный редактор «Вчерашних новостей», прочитав мой отчет, мрачно заключил:
— Я знал, вас посылать нельзя. Несерьезный вы человек.
Особенное раздражение вызвала у него концовка моего юмористического репортажа: «А старушку я все-таки встретил. Она стояла на пристани, когда мы сходили с «метеора» по трапу, и, ни к кому не обращаясь, говорила:
— Ну вот, и этот катер, видно, журналистов привез. Когда же настоящие пассажиры пойдут? Сына ведь жду…»
1972
В КРЕСЛЕ ДИРЕКТОРА
Событие, о котором я расскажу, маловероятно. Тем не менее я пережил его от начала до конца.
Начало было на дне рождения моего приятеля. Моим соседом за столом оказался представительный мужчина, которого звали Александром Ивановичем. Сосед сидел вялый, задумчивый. Ну, не так чтобы уж совсем мрачный, но все же от других отличался значительно.
— О чем вы задумались, Александр Иванович? — спрашиваю.
— О чем? Да так, об одном деле вспомнил.
— О деле? Наверно, о работе? Вы забудьте о работе, раз уж на празднике.
— Не могу.
— А где вы работаете, если не секрет? Кем?
— На производстве. Директором.
— Директором? Отличная должность! Многие мечтают, но не многим достается.
— Достается! Ох, как достается!
Я говорю:
— Да что уж там — «достается»? Преувеличиваете, Александр Иванович. У вас штат-аппарат, у вас помощник, секретарь. Главное, как я понимаю, твердо поставить дело, четко определить режим дня.
— Ах, как вы все хорошо знаете! — язвительно улыбаясь, говорит Александр Иванович. — Не работали ли вы уж директором?
— Не работал, но знаю. Все крутится, все вертится, а директор сидит — газету читает. И время от времени на часы поглядывает: ждет сообщений об исполнении его распоряжений. Самое важное — не упускать главного! И ближе к делу!
— А вот и не всегда получается — ближе к делу, — замечает Александр Иванович. — У меня, например, с утра были нелады на конвейере сборки трансформаторов. А до трансформаторов руки так и не дошли.
И тут он рассказывает мне про всякие отвлекающие моменты. Я опять:
— Преувеличиваете. Я бы…
А он вдруг взрывается:
— Что вы — «я бы», «я бы»? Вы только советы давать любите.
— Люблю. Это верно. Это моя слабость.
— А вы сядьте на мое место, а потом говорите.
— И сяду! — говорю я, не желая отступать.
— Хорошо! Садитесь! — отвечает он, также не желая отступать. — Приходите завтра в восемь ноль-ноль и беритесь за штурвал.