Страницы о любви
На свете существует любовь.
Этому вопросу посвящены миллионы исследований.
Четких, ясных результатов они не дали.
За что, например, мужчины любят женщин? Пытаясь ответить на этот вопрос, можно растеряться.
Мужчины любят худеньких и полных, темноволосых и русых, не чают души в шумных хохотушках и обожают тех женщин, что склонны к тихой лирической задумчивости. Влюбляются в энергичных, самостоятельных и лелеют-жалеют беззащитных. Преклоняются перед бойкими кокетками и млеют, находясь в обществе стеснительных, застенчивых. Теряют дар речи, познакомившись с большеглазыми, голубоглазыми, волоокими, и сохнут-худеют по косеньким. Поют серенады под окнами заносчивых гордячек и изнывают по женщинам просто душевным и доверчивым. Готовы выйти на кулачный бой с соперником, раз и навсегда отдав свое единственное неделимое рабоче-крестьянское сердце грациозной призерше по танцам и пишут письма артериальной кровью тем, что совсем не танцуют да и ходят как уточки, чуть переваливаясь. Любят за темпераментность, за нежность, за томность, за осиную талию, за черные брови, за тонкие музыкальные пальцы, за мраморную, скульптурную шею, за цыганскую смуглость, а также за аристократическую бледность.
Поди разберись, за что любят.
Так или иначе, любовь существует.
И литературы без любви нет.
Любовными коллизиями сдабриваются даже такие специализированные вещи, как романы о сталеварении, нефтеперегонные сценарии, мелиоративные пьесы, газосварочные поэмы и азотно-туковые рассказы.
Поэтому весьма важно задуматься, как писать о любви.
И вот вы ломаете голову, изобретая самые различные ситуации.
Значит, так: юный Он и юная Она очень сильно любят друг друга, но их семьи, назовем их условно Монтекки и Капулетти, находятся во вражде… Было? Где-то уже было! Значит, не подходит. Или например: Он, очень чувствительный юноша, допустим Вертер, страдает… Опять было у кого-то. Или еще: Она, замужняя женщина Анна, имеющая сына Сережу, полюбила… И этот сюжет некогда фигурировал.
Что же делать? Неужели нет новых? Новые есть.
Старый железнодорожный проводник рассказал мне однажды новеллу о любви.
…Шел поезд, сибирский экспресс. В первом вагоне ехали муж и жена. Когда поезд, огибая Байкал, чуть поубавил ход, муж спрыгнул на насыпь и стал рвать дикие цветы, что росли тут же, на песчаном откосе. Пассажиры в волнении и трепете прильнули к окнам.
Собрав небольшой букетик, смельчак успел прыгнуть на подножку последнего вагона. (Дорогие мои оппоненты, знатоки железнодорожного транспорта, не ловите меня на технической неточности! Теперь так не прыгнешь, а тогда площадки не закрывались. Так что герой вполне мог прыгнуть на подножку.)
Он проходил по поезду из вагона в вагон, и ему аплодировали.
Несколько любопытных пассажиров пристроились вслед, за ним и шли в голову поезда. Их, видимо, интересовало: какая же она, если он ради нее совершил такой спортивный подвиг?
А она, простая, маленькая, худенькая женщина, приняв от мужа букетик, отложила его в сторону и, плача, приговаривала: «Сумасшедший, сумасшедший ты мой!»
Я охотно подарил бы вам этот документальный эпизод, я сообщил бы вам даже фамилию героя, но беда в том, что этот случай вам не пригодится.
Не пригодится потому, что факт не типичный и даже возмутительный. Положительный герой — и вдруг нарушил правила поведения пассажира! А положительный герой не имеет права нарушать какие бы то ни было правила, даже правила уличного движения.
Я уже не говорю о морально-этических.
На основании анализа ряда книг последних лет предлагаю несколько сокращенных вариантов любовных сцен, диалогов, монологов. При этом я сохраняю даже в отдельных случаях подлинные имена героев. Я с удовольствием процитировал бы целые куски из произведений наших современников, но эти куски заняли бы очень много страниц. Современники, к сожалению, коротко не пишут. Они не Флоберы и не аббаты Прево.
— Есть же такая любовь, как, например, у Варвары Обыденковой! — восторженно сказала передовая Зоя отсталому Сашке Шмелькову.
— А какая это такая? — Сашка даже тихо свистнул от удивления.
— Она влюблена в одного поэта, который выступал у нас еще в позапрошлый год. А он, поэт, об этом даже не знает. Варя от любви сама не своя, а выдает по две нормы. И в райком даже избрали. А ты, Сашка, сколько процентов можешь дать?