— У кого вы про комиссию узнали?
— Шурка-кривая сказала. Которая из буфета. Я ее около сберкассы встретила. Идет, наверное, деньги со своей книжки снимать. Недостачу небось чует…
— А откуда Шурке известно?
— Телефонистка, подружка ее, сказала. Она же все разговоры слышит…
— Ай-яй-яй! Такой шум будет, какого не слыхали в Тралии, Валии, Трындии и Брындии, взятых вместе! Вот, значит, к чему вороны каркали, — заключил Ромашкин.
От любопытных вскоре пришлось отбиваться: «Ну, скажи, Ромашкин, правда это, что комиссия?.. Ты же только из центра. Слыхал что-нибудь?»
Примерно так сформулировал свой вопрос и директор Росомахин.
— Слыхал, слыхал кое-что… Говорят вообще… — подтвердил Ромашкин.
— Насосы привез?
— Отгружают.
— Так, так. Отгружают, стало быть. А что же ты все-таки слыхал?
— Что комиссия приедет… или делегация. Может быть, сам будет, а кто сам — не знаю… — уклончиво ответил Ромашкин. — И с ним, как водится, писатели, журналисты.
— Ну что же? С тем, что мне тут доложили, совпадает…
Росомахин заказал междугородный разговор и в присутствии Ромашкина говорил с товарищем Кристальным. Начал Росомахин беседу издали. Делился мыслями на общие темы и только в конце поинтересовался, не намерен ли Кристальный заглянуть на стройку. Кристальный, как видно, сказал, что намерен… После этого снова толковали о том о сем.
— Что же вы его прямо не спросили? — с легкой наивностью спросил Костя Росомахина.
— А я не хочу ставить вопрос в лоб, чтобы он не подумал, что мы тут боимся этого приезда. И готовиться специально будем.
— А чего бояться? Что сделали, то и увидят. За хорошее похвалят, за плохое побранят. Вся наша жизнь состоит из взлетов и падений, — простодушно сказал Ромашкин.
Росомахин насупил брови.
— Как ты говоришь? Из взлетов и падений? У меня падений не бывает! Вот сейчас посоветуюсь с народом…
Он нажал рычажок настольного коммутатора.
— Чаевых? Зайди ко мне. А ты, Ромашкин, свободен.
Не успел Костя подняться с кресла, как в росомахинском кабинете появился человек в черном официантском костюме. Его глянцевую лысину обрамляли остатки черных волос. В руках человек держал толстую тетрадочку, вложенную в кожаные корочки.
Чаевых всю жизнь ходил с тетрадочкой.
В детстве и отрочестве он ходил с тоненькой, а потом заменил ее на толстую. В школе он записывал то, что скажет педагог. Став взрослым, он заносит туда то, что скажет начальник. Чтобы все исполнить в точности. Тетрадочка сыграла в жизни Чаевых огромную роль.
Не располагая полным образованием, скорее даже обладая весьма частичным, он вступил на трудовой путь, став инструктором в райисполкоме. Его вызывали, ему говорили, что надо сделать. Он аккуратно записывал в тетрадочку. Записывал и никогда не думал о том, что, может быть, диктующий ошибается.
Так просидел он несколько лет за столиком, на котором были только телефон и тетрадочка, а потом его повысили: надо же выдвигать молодежь!
Чаевых стал управляющим трестом «Индпошив» большого областного города. В кройке и шитье, не говоря уже о моде — всяких там регланах, японках и прочих плиссе-гофре, он не понимал, ничего. И вообще туманно представлял себе, что это такое — индпошив. Хотя последнее ему можно простить: в русском языке слова «пошив» не существует, его изобрели канцеляристы, и вот повелось: «Где вы пошили пальто?», «Я решил пошить костюм».
Чаевых сначала не знал и что такое «инд». Но вскоре твердо уяснил, что:
«Инд» — это работники горкома.
«Инд» — это сотрудники исполкома.
«Инд» — это крупные военные, начиная с полковника.
«Инд» — это прокуроры, депутаты и лауреаты.
«Инд» — это их жены.
Для «инд» надо «пошить» качественно. Для всех остальных стараться сверх сил не обязательно. Тем более остальных очень много: не менее девяноста пяти процентов заказчиков.
И среди них люди находились весьма привередливые, хотя это были обыкновенные рядовые советские люди. Они строчили жестокие и обидные записи в книгу жалоб по поводу того, что в брюках перекошен «бант». Они бесконечно нудили, оставаясь недовольными тем, что швы идут зигзагом. По своей капризности они устраивали в ателье скандалы, требуя уравнения рукавов в длине. Они «сигналили» в газеты о «горбатых спинах» и о «незастегивающихся воротничках». И газеты печатали фельетоны о чудесах «Индпошива».
Порою даже ходили слухи о том, что Чаевых вот-вот снимут.