Когда мы вернемся. Поcв. В. Рюмину. Муз. С. Никитина. Из т/ф «Среди космических дорог — одна моя» (1981). /Кругозор. 1981. № 12; Песни, 63–65./ Другое назв. «Ключ».
Такова семейная жизнь*. Муз. П. Аедоницкого.
7. Песни и стихи, написанные по случаю
«Над рекой рассвет встает…»*. Песня на заимствованную мелодию.
Бивуак*. Песня. На мелодию популярной песни «На-ни-на» из репертуара В. Канделаки. Маландин В. Г. — один из организаторов туризма в МГПИ, друг Ю. Визбора в годы учебы в институте.
Путевая*. В соавт. с И. Мотяшовым. Песня на муз. Б. Мокроусова к «Песне защитников Москвы» на стихи А. Суркова («В атаку стальными рядами…»). Истра — город и река в Московской обл.
Прощальная*. Песня. На мелодию английской песни времен второй мировой войны «В путь далекий до Типерери…».
Слеза*. Песня. На мелодию русской народной песни «А, стало быть, скатилася слеза…». Написана к институтскому «капустнику».
Снова в Турграде*. Стихи и муз. в соавт. с С. Богуславским.
Ю. Киму*. Написано по поводу стихотворения Ю. Кима «Весна», опубликованного в 1955 году в стенной газете «Словесник» филологического факультета МГПИ (публикуется впервые):
Ветер,
Взволнованный и счастливый,
Бормочет, бормочет,
Тычется в черные руки деревьев,
Мокрых от радостных слез.
Ветер сегодня принес
Шум горизонтов лесных
И ручьев неразборчивый почерк.
В воздухе бродят инстинкты весны.
Оттаивают доски забора,
Оттаивают прошлогодние
Забытые запахи лета.
О людях
Не хочется думать сегодня:
И я,
И каждый из них —
Сегодня большие поэты.
Слушаем шум горизонтов лесных,
Шорохи мартовских веток.
В воздухе бродят инстинкты весны,
Проникая в сердце.
Где-то,
За спинами зданий
Одинокое,
Крикнуло эхо гудка.
Надо учиться дышать
большими-большими глотками,
с юга идут поезда.
1955
Тогда же, в 1955 г., Ю. Ким написал в ответ следующее стихотворение (публикуется впервые):
Если прийти в институт и вбежать
На самый третий этаж,
То можно с этого этажа
Упасть, замерев, — высота ж!
Но можно оттуда и не слезать:
Колоннищи держат карниз.
И только боишься, чтобы глаза
С очками не рухнули вниз.
В каменных клетках паркета бродят
Студенты, сплющенные высотой.
И в это время ко мне подходит
Проблема номер второй.
Подходит Эрик, руку суя
Так, чтоб не очень-то впасть в интимность,
Невозмутимей, чем даже своя
Изподочковая невозмутимость.
Он ждет Фельдблюма, а я семинара.
Пока — ни того, ни другого нет.
И я ему в тоне минора
Читаю «Весенний сонет»:
«И даже сквозь листьев желтую прель
Тебя я узнал, голубой апрель!»
Глядит на меня очковая кобра:
«Есть тут один… ничего себе образ».
Спокойный рядом чернеет Эрик.
И с ним соглашаясь даже,
Все ж так и дуешься себя же уверить,
Что ты не надул себя же.
Понимаешь ли, Юра, поэтому вот
Иногда неохота писать ничего.
Ну, а маю на выдумки эти вот
Наплевать с этажа, хоть и с третьего:
Пунцовея тремя концами,
Колотясь у ветров за плечами,
Он на шеи наши пацаньи
Закидывается в отчаянье.
И повсюду кипя и кидаясь вовсю,
Даже гулкие своды буфета
Превращает пылинками света
В жизнерадостную кисею.
И только одна буфетчица
Еще никак не просвечивается —
Но все же глаза буфетчины
Сугубо очеловечены.
Комсорг пошла и выбила чек.
Мы пьем с ней «Рижское пиво».
Комсорг — это рыжий чудак-человек
И тоже жизнелюбивый.
Она пьет красиво, без женской удали,
Лишь солнце вьется в горячие кудри.
И пиво мозгам придает объективность:
Где-то шум… где-то стол с грохотанием тащат…
Мы сидим… с удовольствием бойкотируясь
Институтом, за стенкой о нас болтающим…
А может, о мае, а не о нас…
А может, и не о нас и не о мае…
Но слышится каждый нюанс,
И каждый нюанс понимаем…