Девочка радостно улыбнулась и по-женски кокетливо обратилась к Рахиму.
— Будь начеку, Рахим, ведь я не скажу тебе нет, если ты задумаешь подарить мне еще что-нибудь.
— Эбби… — Лицо султана смягчилось, и он осторожно поцеловал девочку в лоб. — Ты заслуживаешь гораздо большего. Спасибо, что рассказала мне все.
— Просто мне хотелось, чтобы ты знал правду.
— Я все понял. Все-все, — заверил султан, сжав ей руку, и встал. — Отдыхай, моя дорогая Эбби. Мне пора идти. Но знаешь, я подумаю, что бы еще подарить тебе!
Девочка осталась одна, довольная тем, что сказала султану правду. Луиза и Рахим вышли вместе. Она почувствовала некоторое отчуждение с его стороны, словно он надел боевые доспехи. Несмотря на то, что они шли рядом, бок о бок, ей казалось, что она одна. Рахим словно провалился в свои мысли.
— Полагаю, это как-то оправдывает моего отца в твоих глазах, — сказал она, тревожась, что размышляет султан как раз о нем. — Конечно, не полностью, но…
— Твой отец тут ни при чем, Луиза. — Рахим остановился, притянул ее к себе и обнял за плечи, глядя сверкающими, пронизывающими насквозь глазами. — Устами младенца глаголет истина. Господи! Луиза! Забыть все, что было! Жить дальше, как сделала она! И чтобы ты все время была рядом, чтобы помочь. Ты ведь была радом ней. Мне тоже не надо ничего, кроме тебя. Я не буду больше ничего придумывать. Господь вложил мне самое главное прямо в руки.
С этими словами он поцеловал ее в лоб, как и Эбби, и ушел по коридору, ведущему в деловую часть дворца.
20
Банкетный зал дворца семьи Рахима превосходил банкетный зал Пертского дворца всем: и размером, и роскошью. Зеркальные потолки были инкрустированы золотом, капители величественных мраморных колонн, поддерживавших арочные своды, также украшала позолота. Мраморные поля сияли вкраплениями золотого орнамента. В центре зала стоял стол и витые золоченые стулья, обитые атласом.
На Луизе было темно-зеленое платье, купленное Рахимом в Париже. Помня о необходимости соблюдать скромность в мусульманской стране, она надела короткий жакет с длинными рукавами. Изумрудные серьги и колье довершали наряд. Ей хотелось, чтобы султан гордился ею перед своей семьей и всеми присутствующими. Все сидевшие в зале женщины, мачеха Рахима, его сводные и двоюродные сестры, были очень богато наряжены. Они выглядели яркими тропическими птицами на фоне белых одежд мужчин. Худо ли, бедно ли, но Луиза вписывалась в общую картину. За одним лишь исключением: она не принадлежала к их семье, была не из их рода. Даже Стивен Харди не присутствовал на этом предсвадебном собрании. Луиза никак не могла взять в толк, что бы это все значило и чем все это должно закончиться. Рахим, естественно, сидел во главе стола. Она сидела по правую от него руку, напротив дяди, которого в тот день увидела впервые. Рядом с Луизой сидел переводчик. Его специально пригласил Рахим, чтобы Луиза понимала каждое слово речи, которую он собирался произнести.
Дядя, пожилой усатый человек, обращался с ней весьма учтиво и даже галантно, но она все равно чувствовала скрытую враждебность. Впрочем, ничего другого Луиза и не ждала. От ее внимания не ускользнуло, как по-разному Рахим обращался к каждому члену семьи и как почтительно они слушали его. Власть султана казалась незыблемой. Интересно, удалось ли ему подчинить их всех своей воле или это было традиционным поведением подданных в присутствии будущего главы государства? Вспомнив слова Эмми, Луиза подумала, что под этим внешним почтением может крыться непримиримая ненависть. Однако в последние дни, особенно с момента приезда Эбби, султан уже не казался таким напряженным, как прежде. Он был спокоен, умиротворен, словно сбросил со своих плеч тяжелую ношу.
Долгий ужин со всей семьей оказался не таким уж тяжким испытанием, как представлялось Луизе. После кофе Рахим встал со своего места, требуя тишины и внимания. Стало ясно, что он собирается произнести речь. Разговоры за столом прекратились. Все повернулись к султану. Луиза втайне гордилась его природным магнетизмом и величием, способным завораживать окружающих. Сама жизнь уготовила ему судьбу быть правителем, и если в ней не найдется места для Луизы, она была рада, что ей посчастливилось хотя бы узнать любовь такого человека.
К восхищению и гордости примешивалось чувство боли. Прежде чем начать речь, султан бросил на нее мимолетный взгляд, полный любви. Синие глаза говорили, что она нужна ему как воздух. Этот взгляд помог Луизе немного взбодриться, вновь осознать целостность их страсти. Пусть даже такой безнадежной.
— Многие годы мы жили вместе, — начал Рахим. — Сплоченность семьи всегда была главной ценностью нашего рода и его гордостью. Наша семья несет на себе ответственность перед всей страной, руководя огромной ее частью и почитая превыше всего ее интересы. Народ нашего султаната возложил на нас святую обязанность заботиться о его благе и обеспечить ему мудрое руководство и достойную жизнь. — Он замолчал на секунду и улыбнулся. — Свадьба моего брата Хасана и нашей кузины Зейнаб означает укрепление национальных интересов. Желаю им долгой, счастливой жизни и множество детей.
Переводчик поспевал за Рахимом слово в слово. Луизе даже казалось, что это она сама понимает незнакомый язык.
Раздались аплодисменты, но султан нетерпеливым жестом остановил их, требуя тишины.
— Как вы знаете, согласно законам нашей страны, власть наследуется старшим сыном. Этой традиции наша семья придерживалась несколько веков. Я получил власть по наследству, и мой долг теперь жениться и родить сына, будущего преемника. А через год черед правителя нашего султаната быть избранным королем всей Малайзии и возглавлять огромное государство целых пять лет.
Эти слова не нашли поддержки у присутствующих. Обстановка менялась, ощущалось возрастающее напряжение. Многие неодобрительно поглядывали в сторону Луизы, ставшей камнем преткновения в вопросе о правомерности наследования Рахимом власти, если он вздумает жениться на ней. Ее присутствие лишь вредит султану. Луиза не принадлежала этой стране и никогда не сможет прижиться здесь. Ей просто не позволят даже попробовать. Рахим, без сомнения, понимал это и по-своему был солидарен со своими взволнованными подданными. Но Рахим не растерялся перед неодобрительными взглядами.
— Являясь законным правителем султаната, — громко провозгласил он, перекрывая ропот, — своей волей я намерен изменить обычаи и законы.
Волнение среди гостей усилилось. Шепот, возгласы несогласия, открытые протесты против объявленного Рахимом решения. Взгляды устремились на Луизу, по наущению которой, как казалось собравшимся, он было принято. Но только она знала, что это не так. Рахим имел право распоряжаться своей судьбой, и она никак не хотела влиять на него. Дядя угрюмо смотрел на султана. Невероятно, но тот улыбнулся ему в ответ, беззаботно и беспечно. Присутствовавшие вновь обратили свое внимание на главу государства.
— Ваши опасения лишь подтверждают уже принятое мною решение, — твердо произнес он и, повернувшись к Луизе, протянул ей руку. — Встань рядом со мной, Луиза. — Эти слова он произнес по-английски.
Взрыв негодования. Луиза недоуменно смотрела на султана: не мог же он сейчас объявить об их свадьбе, не сделав ей предложения! Дядя ударил кулаком по столу, поднимаясь со своего места.
— Нет! Так невозможно, Рахим! — прорычал он. Переводчик слегка замялся, но перевел и эту фразу.
— Луиза! — повторил султан.
Поднявшийся шум слился для нее в отдаленный гул, кровь застучала в ушах, ноги подгибались. Но она собралась с силами и, приняв его руку, встала рядом наперекор всему миру, пока на то была его воля.
— Рахим, я предупреждаю тебя, — угрожающе произнес дядя.
— Достаточно! — властно перебил его Рахим. Одним жестом он приказал всем присутствующим замолчать. Мгновенно наступила полная тишина. — Вы должны выслушать меня с подобающим моему высокому рангу уважением.
Дядя сел, тяжело вздохнув. Султан крепко сжал Луизе руку. Она съежилась от страха. Даже традиционная многосотлетняя власть не заставит людей принять то, что они принимать не желают. Если он собрался объявить ее своей женой, дальнейшая их совместная жизнь, полная подводных рифов и камней, превратится в ад. Но если он хочет, чтобы она была с ним…