Те, которым удалось бежать, пустили вперед всех слабых из женщин, мужчин и лошадей, а хан и все, у кого были смелость, мужество и сила, пошли позади их. А презренные враги уже показались за ними. Те /110а/ из них, которые прихватили с собой запасную лошадь, сделали своим знаменем упорство и с величайшим рвением стали преследовать беглецов. Каждый раз, когда они приближались, хан с несколькими людьми возвращался назад, выпускал на них стрелы и задерживал их до тех пор, пока не подходил к ним [их отставший] отряд, тогда хан снова отпускал поводья бегства и приближался к своим людям, ушедшим вперед. Вот так они, убегая, вели бой. Они стреляли подобно луку, обратив лицо к друзьям, а спину к врагам. Так продолжалось с упомянутого времени до ночного намаза.
Ночное нападение произошло в местности, которую называют равнина Утмук[610] Анкагун Арча. До ночного намаза они достигли Кумала Каджадара[611]. Расстояние это составляет пять дней пути средним ходом. Слабых людей, как женщин, так и мужчин, во время бегства из-за безвыходного положения они пооставляли в [разных] укрытиях и рощах, а те прятались, как могли. Кроме жены хана, двух-трех других женщин и нескольких мужчин, большинство оставленных людей было захвачено [врагом], спаслись немногие.
Когда наступило время вечернего намаза, они не собрались из-за страха перед врагом. Все рассеялись и попрятались в рощах Кумала Каджадара. Те, у которых лошади ослабели, от крайнего ужаса бросали лошадей и пешие скрывались в рощах. Когда настало утро, они появились на возвышенном месте рощи и, сохраняя осторожность, оглядели все стороны. Врага никто из них не обнаружил, и они подождали еще до половины дня. После этого отовсюду они стали подавать голоса и по голосу отыскали друг друга. О тех же людях, которых они во время бегства оставили по укрытиям, никакого известия не имели и не знали схвачены ли они рукою беды или нет. Они вернулись, стали разыскивать их и [увидели], что, кроме жены хана и двух-трех человек, [враги] всех нашли, взяли в плен и увели. Тот день они провели в том же месте, потому что не имели сил двигаться дальше и /110б/ было не известно также, куда идти. Они погрузились в долгие раздумья, и каждый высказал какое-то мнение, подал какой-то совет, однако в каждом из тех мнений имелись трудности, решить которые ум был бессилен.
Первым среди их планов было решение остаться жить в рощах и выбросить из головы желание о возвращении к населенным местам. Однако необходимым снаряжением для этого являются стрелы, но сколько бы они ни искали их, не нашли, кроме одной, сохранившейся в колчане хана, в других же колчанах не осталось ничего, кроме...[612]. Без стрел то решение совершенно не могло быть осуществлено. Идти в Дашт-и Кипчак, который в то время был местом приюта и убежищем для могольских ханов, без стрел было невозможно. Отправиться в Кашгар было [все равно, что] живому собственными ногами идти в могилу. С Мансур ханом собственно они еще вчера сражались, и причиной всех их трудностей и бед был Мансур хан. В конце концов мнения сошлись на том, чтобы идти в Андижан, в надежде, что, возможно, Шахибек хан оказал покровительство Султан Махмуд хану. Хан много раз рассказывал мне об этом событии и говорил этому ничтожному: “На милость этого Шахибек хана рассчитывал только тот, кто не знал натуры Шахибек хана, и сколько бы знающие люди ни отклоняли это решение, оно не было оставлено из-за нелепых предположений, в которых они себя убедили. И у меня были несогласие и сотни возражений им, потому что я целый год провел у Шахибек хана, хорошо изучил и понимал всю его натуру, мысли султанов и намерения его эмиров. Мне было известно, что он делал и что он сделает. И сколько я в таком роде ни говорил с этими людьми, <они не согласились и, в конце концов[613], сказали: “Что можно сделать другое? Всякого рода предложения — нелепицы. А в этом деле можно надеяться на лучшее. А если в Вашем лучезарном уме появится что-нибудь другое, то скажите, потому что во всех делах мы от всей души подчиняемся и повинуемся Вам”. Я также, сколько бы ни думал, другого выхода и пути, кроме этого, не нашел.
/111а/ О Господь всесильный и всемогущий! Я, все видя и зная, совершил ошибку в том деле, за которую сам порицал людей, ибо другого выхода не было. Мисра: