Хан, раскаявшись, вошел в собрание. Ночные сотрапезники все еще продолжали веселье. /240а/ Стихи:
Кутилы и греховодники унижены и подавлены, праведные и улемы почитаемы и уважаемы, благочестивые люди заняты благодарением всемилостивого Господа. Дехкане и подданные в мольбе склонились к земле, а остальные люди вознесли руки к небу в раскаянии о содеянном, восклицая денно и нощно: “Прости, о боже” и добиваясь прощения. Стихи:
Согласно словам пророка <да благословит его Аллах и приветствует>: “Люди в вере своих царей”, в сердцах всех людей появилось желание молиться, и они закрыли двери питейных домов и открыли ворота мечетей. Праведные моления поднялись от земли до небес, а милости божеские посыпались с небес на землю. <Да воздаст славный и всевышний Господь за это награду его чистой душе и да возвысит до высшего предела его степени>, ради Мухаммада и его благородных потомков.
ГЛАВА 71.
О ТОМ, КАК ХАН РАДИ ДЕРВИШЕСТВА ХОТЕЛ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ЦАРСТВА, И О ТОМ, КАК ОН ИЗМЕНИЛ СВОЕ РЕШЕНИЕ
После того, как [Са'ид] хан удостоился чести покаяться и вошел в ряды [тех, о которых говорят]: <Аллах любит раскаявшихся[976]>, он прибыл в Моголистан и в Кочкаре присоединился к Рашид султану. Остановившись в Кочкаре, он отправил Рашид султана вместе с его эмирами и Мухаммад киргизом в самые отдаленные районы Моголистана. /240б/ Они собрали рассеявшихся по группам киргизов и успокоили душу на их счет. Весной хан вернулся в Кашгар. После этого он каждый год приезжал со всем двором в Моголистан для его укрепления и приведения в порядок дел Рашид султана. Следующей весной хан также отправился туда; большая часть улуса моголов, нуждавшаяся в его покровительстве, прилагала усилия в оказании [хану] услуг. Хан и Рашид султан провели зиму в Кочкаре. В конце зимы хан, оставив свой двор, вернулся в Йарканд. Причиной этого было то, что после покаяния хан много читал книг авторитетных суфиев, размышляя над их смыслом, и они оказывали на него сильное воздействие, особенно слова главы этого сословия Абу-л-Касима Джунайда Багдади, <да освятит Аллах тайну его>, который сказал: “Тазкират ас-салихин” (“Антология праведных”) есть войско из воинов всевышнего Господа”.
Хан всегда проявлял старание в этом деле и постигал смысл слов таких людей. Так, однажды [в собрании] хан читал “Макамы” великого Ходжа Бахааддина Накшбанда, <да освятит Аллах тайну его>, и дошел до того места, где его святейшество Ходжа говорит: “Однажды в юности до меня донесся глас: “Бахааддин, каким образом ты вступишь на этот путь? Надо вступить так, как говорим мы”. Я сказал: “Нет. Будет так, как говорю я”. Этот глас раздавался еще несколько раз, я повторял одно и то же, пока, наконец, не услышал ответ: “Хорошо, пусть будет так”. После этого я с еще большим усердием стал исполнять то, что думал”. Присутствующие на собрании сказали: “Какое удивительное великодушие!” А [Са'ид] хан добавил: “О, какая скромность!” [Бахааддин хотел сказать]: “Я слабый раб и не смогу справиться с этим делом, как того хочет Господь. Если будет разрешено то, что говорю я, то я вступлю на этот путь, а если нет, то из-за крайней слабости и невезения я не смогу /241а/ вступить на этот путь”.
Итак, слова суфиев оседали в душе хана и сильно действовали на него. Из книг и трактатов этого сословия он уяснил для себя, что пока полностью не посвятит себя этому делу, он не достигнет того счастья. По этой причине сердце хана отошло от мирских и государственных дел и душа его полностью остыла к миру. Большую часть времени он стал проводить в уединении и только и говорил об этом. Но не всех он посвящал в это дело. Одним из его собеседников был мой дядя, <да будет Аллах милосерден к нему>. Дядя был последователем шейхов [ордена] йасавийе, выполнял его установления и воздерживался от неопределенной пищи. Чаще хан вел беседы при нем. Другим собеседником хана был Шах Мухаммад султан, его двоюродный брат и муж сестры, о чем вкратце уже было упомянуто. Мне тоже иногда доставалось место где-нибудь в последнем ряду собрания. Посторонние не допускались. Люди недоумевали: “Что это за совещание, где кроме этих четырех никто не участвует и совещанию этому нет конца?” Стихи: