В настоящее время главный идол, который [тибетцы] во всех языческих храмах помещают в передней части и наподобие которого создают все другие изображения, есть образ этого Джана Касапы. Они приписывают ему качества, в основном такие же, как у нашего пророка, <да благословит его Аллах и да ниспошлет ему мир>. Я сказал им: “То, что Шакья Муни сказал [о Джана Касапе] — это наш пророк, <да благословит его Аллах и да ниспошлет ему мир>”. Они говорят “Шакья Муни сказал: “Он объявится после ста двадцати четырех тысяч пророков после меня[1067] и больше другого пророка после него <не будет[1068]. А из этих ста двадцати четырех тысяч пророков появилось малое число и большая часть их еще не объявилась”.
Я настаивал на том, что они уже появились, однако /281б/ они с этим не согласились и поэтому остаются в заблуждении.
И еще. В Зунке, которое является самым почитаемым местом в Тибете и где произрастает цитварный корень, я видел указ китайского императора, написанный китайским письмом. В одном его углу содержание передано тибетским письмом, а в другом — прекрасным насхом записан его перевод на персидский язык. Там сказано: “Его величество император шлет свою милость всему народу и говорит, что вот уже свыше трех тысяч лет, как Шакья Муни установил эту языческую религию>. И там приведены какие-то загадочные слова, которые не всякому человеку удастся понять, и они сохранились здесь на память [людям]. Еще там записано распоряжение о ремонте храма. Короче говоря, там сказано, что Шакья Муни жил свыше трех тысяч лет тому назад. В этом указе записан год, другой, чем по хиджре, и который нам не известен. По состоянию износа указа видно, что ему, по-видимому, нет и ста лет, <а Аллах знает лучше>. Я был в Зунке в месяце ра-би' ал-авваль 940 (октябрь/ноябрь 1533) года.
И еще. [В Тибете] водится дикий як — страшное и крайне свирепое животное. Если он нападает на кого-нибудь — бьет ли рогами, лягнет ли ногами, топчет ли кого — в любом случае гибель того неминуема. А если эго ему не удается, он высоко подбрасывает человека мордой таким образом, что тот летит вверх на двадцать газов, а когда падает оттуда, то живым не остается. Мясо[1069] одного яка составляет груз для двенадцати лошадей, и один человек ни за что не сможет поднять даже лопаточную часть [туши]. Как-то в пору моего казакования мы убили одного яка и разделили его на семьдесят человек. Каждому досталось такое количество мяса, что его хватило на четыре дня. Это животное не водится в других местах, кроме Тибета. Об остальных особенностях Тибета вскоре будет упомянуто в рассказе о тибетском походе.
ГЛАВА 92.
ОТПРАВЛЕНИЕ ХАНА НА СВЯЩЕННУЮ ВОЙНУ В ТИБЕТ
В укреплении предписаний, в закладке основ здания религии крепкой опорой и прочным фундаментом является священная война. На ее достоинства и обязательность ясно указано в Коране, /282а/ и этому соответствует неподражаемая речь Печати пророков [Мухаммада], <да благословит Аллах и да ниспошлет ему мир>.
Во всяком случае, достоинство каждого исповедания измеряется количеством благочестивых дел и в этом исповедании (Ислама) душа бывает на краю гибели и несомненно никакое другое исповедание с ним не сравнится.
[В исламе] в дело укрепления веры и распространения религиозной общины входит священная война в такой степени, какой нет ни в одной другой религии Достоинство [ислама] в том, что занятие священной войной присуще исключительно религиозной общине [Мухаммада], а если оно и было у прошлых религиозных общин и народов, то не в таком виде; хотя они иногда и отправлялись на священную войну, ничего из обретенных у неверных вещей им не было дозволено брать, кроме пролития крови. Отважные влюбленные дворца Вечности и возвышенные отличием приближенные порога Единства желание достичь этого счастья всегда прикладывали ко лбу преданности, как гребень, украшающий невест, и меняли драгоценную душу на это истинное желание. Такой обмен они считали своей конечной целью. Стихи: