Ева выпрямилась.
— Тебе никогда не приходило в голову, — осведомилась она, — что ты просто бесстыжий наглец?
Тоби выглядел так, словно не мог поверить своим ушам.
— Тебе не казалось забавным, — продолжала Ева, — что ты проповедовал мне высокие моральные принципы, изображая благородного сэра Галахада,[12] а сам держал на поводке эту девицу все время, как мы с тобой знакомы?
Тоби был в ужасе.
— Право, Ева! — пробормотал он, нервно озираясь, как будто боялся оказаться лицом к лицу с управляющим банком, месье Дюфуром.
— Да, право! — передразнила Ева. — Тьфу!
— Не ожидал услышать от тебя такие выражения.
— Выражения! А как насчет действий?
— Каких действий?
— Значит, ты можешь «простить и забыть» то, что делаю я? Еще бы, ты, лицемерный Урия Хип![13] А как же насчет твоих высоких идеалов, простодушный молодой человек со строгим моральным кодексом?
Тоби был не только озадачен, а изумлен такой реакцией. Он продолжал близоруко моргать, совсем как его мать.
— Но это совсем другое дело, — запротестовал он тоном взрослого человека, объясняющего ребенку очевидные вещи.
— Почему?
Тоби не находил слов. Казалось, от него требуют объяснить дюжиной фраз принципы строения Солнечной системы или всего мироздания.
— Моя дорогая Ева! У мужчины бывают… ну, импульсы.
— А у женщины, по-твоему, их не бывает?
— Вот как? — ощетинился Тоби. — Значит, ты признаешь?
— Что признаю?
— Что снова связалась с этой свиньей Этвудом?
— Я не говорила ничего подобного. Я сказала, что у женщины…
— О нет. — Тоби покачал головой с видом человека, который обладает знаниями, доступными лишь богам. — Не у приличной женщины. Вот в чем разница между нами. Если у женщины бывают такие импульсы, она не леди и не стоит того, чтобы ее идеализировали. Поэтому ты меня так удивила, Ева. Не возражаешь, если я выскажусь откровенно? Ты знаешь, что я ни за что на свете не стал бы тебя обижать. Но я не могу молчать о том, что у меня на душе. Этим вечером я увидел тебя в новом свете. Мне кажется…
Ева не прерывала его.
Она равнодушно отметила, что Тоби стоит слишком близко к огню, что серая ткань его брюк уже начинает морщиться и дымиться и что в следующую секунду ему обожжет ноги. Но эта перспектива ее не волновала.
Монолог прервала мадемуазель Прю, которая вошла, постучав в дверь, и поспешила к столу с виноватым видом.
— Мои нитки, — объяснила она. — Я ищу еще одну катушку.
Прю начала рыться в корзине с рукоделием, покуда Тоби подпрыгнул от боли, когда ткань обожгла ему икры, а душа Евы танцевала сарабанду при виде этого.
— Дорогой Тоби, и вы, мадам, — продолжала мадемуазель Прю. — Могу Я попросить вас не кричать так громко? Мы здесь ведем себя респектабельно, и шум побеспокоит соседей.
— Разве мы кричали?
— Еще как. Я не могла разобрать слова, так как не понимаю по-английски. Но это звучало скверно. — Она достала катушку красных ниток и поднесла ее к свету. — Надеюсь, у вас нет разногласий по поводу… компенсации?
— Есть, — сказала Ева.
— Мадам?
— Я не хочу выкупать у вас вашего любовника, — продолжала дочь старого Джо Нила, таким образом четко давая Тоби отставку. Справедливость требует отметить, что этот аспект дела сердил Тоби не меньше, чем Еву. — Но могу сделать вам предложение. Я заплачу вам двойную компенсацию, если вы убедите вашу сестру Иветт признаться полиции, что она заперла передо мной заднюю дверь моего дома ночью, когда был убит сэр Морис Лоз.
Прю слегка побледнела, поэтому ее розовые губы и темные ресницы стали выделяться еще рельефнее.
— Я не знаю, чем занимается моя сестра.
— Вы не знаете, к примеру, что она подводит меня под арест? Очевидно, в надежде, что тогда месье Лоз женится на вас?
— Мадам! — воскликнула Прю.
Кажется, она действительно этого не знает, подумала Ева.
— Не беспокойся насчет ареста, — проворчал Тоби. — Они блефуют.
— Вот как? Полдюжины полицейских явились в мой дом, чтобы забрать меня в тюрьму. Я убежала от них и отправилась сюда.
Тоби дернул себя за воротник. Хотя Ева говорила по-английски, Прю, несомненно, поняла смысл. Она обследовала еще одну катушку и поставила ее на стол.
— Полиция придет сюда?
— Меня бы это не удивило, — ответила Ева.
Прю дрожащими пальцами рылась в корзине, вытаскивая оттуда всевозможные предметы, которые, быстро осмотрев, бросала на стол. Еще несколько катушек. Булавки. Ножницы. Далее таинственным образом появились обувной рожок, гибкий сантиметр и сетка для волос, в которой запуталось кольцо.
12
Сэр Галахад — один из самых благородных рыцарей Круглого стола в легендах о короле Артуре.