2
Осень 684 г. до н. э.
Двадцатый первый год правления Син-аххе-риба.
Ассирия. Провинция Гургум. Город Маркасу [1] Население — не менее 20 тысяч человек
Восстание вспыхнуло в праздник весеннего равноденствия. В городе Бар-Бурруташ, сердце Табала[2]разъяренная, подстрекаемая зачинщиками толпа ворвалась во дворец ассирийского наместника, смела немногочисленную стражу, пустила в ход мечи и ножи, пролила кровь, разгромила золоченые покои, а затем все предала огню.
Мятеж стал распространяться, как зараза. За пару недель он охватил Тарс, Адану, Каратепе, Гургум [3]Ассирийцев резали как скотину, не оставляя в живых ни сановников, ни мелких чиновников, ни воинов, ни их семьи.
К концу весны с властью империи в Табале было покончено. Ассирия в одночасье лишилась нескончаемого потока серебра, поставок ценной древесины и коней, что шли из этой далекой провинции. Син-аххе-риб был в ярости. Однако собрать армию он смог только через два месяца. Шестьдесят тысяч пехотинцев, двенадцать тысяч конницы и пятьсот колесниц были отданы под командование Ашшур-аха-иддина, чтобы подавить восстание.
На исходе месяца аб[4] войска подошли к Маркасу — степной столице Гургума, расположенной на окраине Табала в долине реки Джейхан[5]. Попытались взять город с наскока — не получилось. Ассирийцы отступили, потеряв больше тысячи убитыми, и, вынужденные перейти к осаде, встали неподалеку укрепленным лагерем.
Спустя две недели Ашшур-аха-иддин предпринял первый штурм, на этот раз — применив весь имеющийся у него арсенал, но снова ничего не достиг: две трети осадных башен так и не добрались до стен, попав в умело расставленные ловушки, а тараны оказались бессильны против недавно отстроенной крепости. Оставив на поле боя еще тысячу своих солдат, принц призвал на помощь инженеров.
Подкоп взялись сделать за сорок дней.
Второй штурм был назначен на последний день месяца арахсами.
Шимшон проснулся перед рассветом. Светильники у обоих входов в палатку выжгли за ночь почти всю нефть.
Проснулся не оттого, что выспался, а потому что ночь превратилась в муку. Стоило ему закрыть глаза, как видел перед собой Марону: играл с сыном во дворе дома и сажал на коня; показывал, как держать лук, меч и копье; бросал с лодки в реку, чтобы научить плавать; наблюдал за дракой с соседскими мальчишками, подначивая его врагов; избивал до крови, когда выяснилось, что это он украл у Варды амулет, и с гордостью вспоминал, как Марона завоевал первый приз на скачках в Ниневии…
Шимшон сбросил верблюжье одеяло и присел на койке. Она стояла с самого края, ближе ко входу, где был чище воздух: половина его сотни спала в этой палатке. К этому запаху — пота, грязной одежды, гнили и сырости — с годами службы в армии свыкался каждый, но как сотник он мог выбрать место получше и не хотел отказывать себе в глотке свежего воздуха.
От чего не деться — это от храпа. Больше всех старается его старший сын — Шимшон покосился на Варду, спавшего на соседней койке. Гиваргис — тот только сопит. Хотя кого-то раздражает и такое. Ветераны еще могут позволить себе подобным образом нарушать тишину, а вот новобранцы — в тебя сразу запустят сапогом, а то и отдубасят почем зря.
Сотник встал, прошелся по палатке, иногда подолгу всматриваясь в хорошо знакомые лица. Шимшон гордился своими пехотинцами. Все они начинали службу в его сотне с шестнадцати-семнадцати лет, он лично отбирал их на игрищах и состязаниях, чтобы затем воспитать из неоперившихся птенцов настоящих воинов. Треть выбывали из строя после первого или второго похода, зато оставшиеся, казалось, были отлиты заново. Из стали. Они не знали ни усталости, ни страха, ни пощады.
В этом походе у него было семнадцать новобранцев. Вот они — лежат в самой середке, в тесноте. И кто из них доживет до следующей весны, известно лишь богам.
Ноам из Ниневии похож на девушку, — рассматривал молодых Шимшон, — невысокий, щуплый, но мечом бьется не хуже ветерана — сотник до сих пор не мог забыть, как этот парнишка взял верх над тремя рослыми сверстниками на празднике весеннего равноденствия. Один из его поверженных противников, раздосадованный поражением, тогда выкрикнул: «Если бы нам дали настоящие мечи, а не деревянные, этот сопляк был бы уже мертв!». Шимшон взял их обоих: первого за талант, второго… за дерзость, или, возможно, чтобы доказать, как он неправ. Что до задиры, он погиб в первом же бою, не успев закрыться щитом от летевшего в его сторону копья, а Ноам еще повоюет.
1
2
4
Нисан — март/апрель,
айар — апрель/май,
симан — май/июнь,
дуз — июнь/июль,
аб — июль/август,
элул — август/сентябрь,
ташрит — сентябрь/октябрь,
арахсами — октябрь/ноябрь,
кислим — ноябрь/декабрь,
тебет — декабрь/январь,
шабат — январь/февраль,
аддар — февраль/март.
5