Рядом с ним, обняв жесткую тощую подушку, спит Или, голубоглазый вавилонянин. Высокий, проворный, сильный. Немного неуклюжий, но какой же везучий! А в схватке это порой значит не меньше, чем численный перевес или то, насколько хорошо ты владеешь оружием. В первом бою под Маркасу, когда их сотня попала в мясорубку, из десятки, в которую входил Или, только он в живых и остался. Когда его вытащили из-под груды мертвых тел, парень был весь в крови. Позвали санитаров — а на нем ни царапины. Вся кровь чужой была. Нет, точно, счастливчик, прямо как его Арица…
Юношу, что растолкал своих соседей и спит, будто принц, Шимшон нашел в Калху[6]. Это Нинуйа. Разве скажешь, что ему всего семнадцать? Невысокий, голова квадратная, вросшая в плечи, а кулаки такие, что не нужна никакая булава, туловище похоже на один из тех каменных блоков, из которых сложен дворец Син-аххе-риба, ноги — колонны. Такого, как ни старайся, с места не сдвинешь. В первом бою он бился одним щитом, словно тараном. Ничего, научится и копью.
Рядом спит Хадар… так же зовут одного из внуков. Может, поэтому Шимшону он и приглянулся. Тоже из Ниневии. Среднего роста, лупоглазый, подбородок слабый, козлиная бородка, но зато характер какой! Хадар отважен. Конечно, подобное можно сказать о любом из воинов, кто служит в царском полку, но Хадара среди прочих выделяет та особенная жажда славы, что возносит героев на самую вершину. Он побывал уже в двух сражениях — и в обоих отличился. В первом вынес с поля боя тяжелораненого десятника из самого пекла; во втором — погнался за вражеским сотником, перебил ему ноги и принес на себе в лагерь. Пленника допросили, добыли ценные сведения. Завоевать уважение взрослых мужчин, когда тебе всего семнадцать, — дорогого стоит…
Кто-то осторожно заглянул в палатку:
— Сотник, сотник Шимшон! Таба-Ашшур ждет тебя в своем шатре.
Это был посланец от командира кисира.
«Началось. Слава богам! Хуже нет, чем неделями слоняться по лагерю, пытаясь добиться дисциплины там, где она не нужна, — обрадовался старый воин. — Ничто так не разлагает армию, как долгие осады, бездействие и бесконечное ожидание битвы».
— Иду, — отозвался Шимшон.
Он вернулся к койке, присел; стал не спеша одеваться, долго не мог застегнуть сначала доспехи, потом сапоги: тянула спина, опухли ноги.
Гонец, оказывается, все это время ждал его около палатки, поэтому заглянул снова, напомнил о себе, стал подгонять:
— Сотник…
— Да иду я, — раздраженно ответил тот.
Снаружи было сыро. На лагерь опускался густой туман; казалось, капельки влаги висят в воздухе. До шатра командира Шимшон несколько раз обтирал лицо ладонью, так и умылся на ходу.
Таба-Ашшур — двадцатипятилетний вавилонянин, высокорослый, широкоплечий воин в ярком и богатом снаряжении, в своем извечно закрытом золоченом шлеме, — встретил его молча, ничем не высказав недовольства. Шимшон пришел на сбор последним, все двадцать сотников кисира были уже здесь. За спиной у командира висела карта с позициями ассирийцев, оврагами, рекой и частью городской стены, нарисованная углем на вымоченной в извести и хорошо выделанной воловьей шкуре.
— Выдвигаемся без сигнала, по моей команде. Наступаем на этом участке, — показывал на плане Таба-Ашшур. — Идем в три колонны. На острие — сотни Хавшаба, Шимшона и Иари. Остальные следуют за ними в обычном порядке. Туман скроет наше передвижение. Крадитесь как кошки. Мы не берем ни таранов, ни осадных башен, ни лестниц. За нас сработают инженеры. Как только обрушится стена, врываемся в пролом — и держимся, пока не подойдут подкрепления. Не увлекайтесь! Если получится, можно углубиться на квартал или два. Дальше не идти. Тут важно самим не оказаться в ловушке. Есть вопросы?
— Ккк-а-к мы дойдем до стен? В ппп-я-ти шагах ннн-и-чего не видно, такой туман. А нам ннн-у-жно выйти прямо к ппп-ролому, — заикаясь, выразил всеобщие опасения одноглазый сотник Иари. Выглядел он совсем стариком, но его рука все еще была крепка, а авторитет в кисире оставался непререкаем.
Сотники поддержали говорившего одобрительным гулом.
— Не заблудитесь, — спокойно ответил командир. — Только что вернулись разведчики. Они прошли до самых стен. В землю вбиты колышки, натянута веревка. Три направления, для трех колонн.
Шимшона смущало другое:
— А если инженеры ошибутся с расчетами и стена устоит? Поворачиваем назад? Эта прогулка туда и обратно обойдется кисиру в сотню трупов и две сотни раненых. Может, все-таки прихватим с собой лестницы? Что зря шататься?
6