А ведь напрасно. То, что Конек-Горбунок еврей, дало бы интереснейшую интерпретацию всей сказке. Дескать, никакого волшебства, а просто пронырливость, смекалка и умение устраивать дела.
В семидесятые годы в Крыму снимали детский фильм под названием «Пусть он живет с нами». Действие там происходило в семье, где существует настоящий, взаправдашний лев. (Тогда в Баку жила такая безумная семья Берберовых, и кончилось это трагически.) Так вот на киносъемке этот якобы совсем ручной лев вдруг повалил одного из осветителей, молодого парня и стал ему грызть плечо. Жертву удалось у зверя отбить, но свидетели рассказывали, что будучи сбитым с ног и придавленным к земле, совершенно бледный от ужаса парень сказал льву:
— Что ж ты, сука, делаешь?..
На киностудии Ленфильм работала редакторша — эстонка, звали ее Хелли. Там же трудился режиссер-грузин по имени Резо. Он написал сценарий, она ему высказывала свои замечания, и оба они говорили с характерным для своей национальности акцентом.
— Ресо, — сказала Хелли, — у фас на пиатой странице упоминается рудьчьё… А Антон Пафлофич Чехоф гофорил: если в пиесе ест рудьчьё, то это рудьчьё должно стрэлять…
— Хеллии! — кричал темпераментный грузин. — Дура!.. Идиётка!.. Это — не рудьчьё, а рудьчьё… Это — рэка!.. Оно тэчёт! Понимаешь, рудьчьё…
X
Лет тридцать тому в академический институт русского языка пришло письмо из московского управления торговли. Там говорилось:
«В ближайшее время у нас открывается новый магазин, где будет производиться торговля грибами, лесными ягодами и мясом диких животных. Просим вас придумать название для этого магазина».
Директор института собрал своих сотрудников и сказал:
— Мы получили вот такое письмо. Конечно, изобретение названий для магазинов — не дело лингвистов, но мы не должны ударить в грязь лицом. А потому прошу всех вас подумать, быть может, кому-нибудь придет в голову удачное наименование. Постарайтесь привлечь к этому делу как можно больше ваших родственников и знакомых.
Среди «привлеченных знакомых» оказался искусствовед Ростислав Борисович Климов. Он-то и придумал превосходное (в особенности по тем временам) название, но оно по вполне понятным причинам не пригодилось. Однако, я его очень хорошо запомнил, и вот теперь хочу завершить свое несколько затянувшееся повествование эпизодами и новеллами, которые, как и тот магазин, можно было бы наименовать
Вот история, которую я запомнил со слов Ахматовой.
В послереволюционные годы существовало «общество политкаторжан», куда входили не только большевики, но и тогда еще не уничтоженные меньшевики и даже эсеры. Всем, кто был политическим заключенным в царское время выдавалась какая-то еда, но количество ее и качество соразмерялись с «революционными заслугами». Так вот там висело объявление:
«Всем повидло, а цареубийцам — варенье».
Мне когда-то показывали брошюру, изданную в 1919 году специально для деревни, и там было сказано, что Ленин родился в семье крестьянина-бедняка. И это при том, что его отец был действительный статский советник, то есть генерал, и мать до смерти своей получала соответствующую чину покойного мужа пенсию.
В годы разрухи в Одессе помер некий присяжный поверенный. Семья, лишенная возможности соорудить ему обычный надгробный памятник, поставила на могиле пень, на котором была укреплена медная табличка, в свое время украшавшая дверь кабинета покойного.
«Присяжный поверенный И. М. Чичимбицкий. Прием от 2-х до 4-х».
В первые годы советской власти Сталин, как секретарь ЦК, надзирал за Наркоматом иностранных дел. Все ноты, отправляемые за рубеж, непременно утверждались будущим тираном и весьма часто подвергались правке. Это последнее приводило в бешенство наркома Чичерина, поскольку он профессиональный дипломат — оказывался в подчинении у недоучившегося семинариста. Когда депеши с правкой Сталина возвращались из ЦК, Чичерин приглашал в кабинет своих приближенных и говорил:
— Полюбуйтесь, что нам прислали из шашлычной.
В свое время имела хождение такая шутка. Советский Союз — безусловно самое демократическое государство в мире, поскольку в нашем парламенте, в Верховном совете есть представители не только всех национальностей, классов и социальных групп, но так же и некоторых видов животных. Так, например, лошадей у нас в Верховном совете представляет маршал Буденный.
В двадцатые годы по редакционному заданию Ардов встречался с Буденным. Легендарный командарм делился своими воспоминаниями и в частности рассказывал такое:
— Когда мы брали Ростов, белые никак этого не ожидали. Мы уже ворвались в город, а там еще по улицам офицеры с барышнями гуляют… Я купил у мальчишки газету, смотрю, там написано: «Первая конная армия остановлена в двадцати верстах от города»…
Ардов спрашивает:
— Семен Михайлович, а на какие же деньги вы эту газету купили? На свои — красные или на ихние?..
— Не помню, — отвечал Буденный, — а может, не купил, а так взял…
В двадцатые годы в местной газете в Днепропетровске был опубликован фельетон. Там повествовалось, как у вдовы Циперович в квартире протекла крыша. Она обратилась в жилищное товарищество к управляющему домами Когану, но тот ей не помог, а посоветовал идти в районный совет к товарищу Рабиновичу. Рабинович тоже вопрос не решил, а отправил вдову к главному инженеру Кацнельсону. А тот переадресовал ее к какому-то Феферу… А назывался этот фельетон весьма выразительно:
«Иван кивает на Петра».
С самых первых послереволюционных лет начал формироваться особый советский язык, отличительными особенностями которого стали «идейность» и безграмотность. Эти качества в непременном сочетании порой дают эффект поразительный. В тридцатые годы один из политических противников режима удостоился такого «титула»:
«…этот зарвавшийся хамелеон».
У нас на Ордынке было популярным газетное ругательство «кровавая собака», его применяли по отношению к иностранным политическим деятелям. Помнится, как-то за чаем Ахматова и Ардов стали последовательно припоминать всех «кровавых собак» вплоть до самой последней — югославского коммуниста Ранковича.
Летом пятьдесят третьего года «Правда» писала:
«Враг народа Берия таился долгие годы. Но в последнее время он начал распоясываться и приоткрывать свое истинное лицо».
Я помню, один остроумный человек говорил:
— Интересно, где же у Берии истинное лицо, если его можно приоткрывать, распоясываясь?..
Мне когда-то рассказали об одной замечательной и очень характерной опечатке, которая была в десятой главе «Онегина». Вместо строк:
советский наборщик набрал:
Вообще, по моему мнению, существует вполне сложившийся советский язык, который существенно отличается от русского. Вот красноречивый пример. Объявление в поликлинике:
«Наш рентген ушел в декрет».
По-русски это совершеннейшая абракадабра, а любой советский человек понимает: врачиха-рентгенолог забеременела и ушла в, так называемый, «декретный отпуск».
В 1926 году мосфинотдел запросил Общество драматургов сообщить адреса литераторов Корленко В. Г. и Толстовского Л. Н. на предмет взыскания с них подоходного налога.
Дом семейства Яковлевых на Тверском бульваре, где родился А. И. Герцен, получил название «Дома Герцена». Наименование это усвоил ресторан Союза писателей, располагавшийся в подвале.
Некто не весьма сведущий в русской литературе, явившись в ресторан, известный ему, как «Дом Герцена» был возмущен тем, что ему подали несвежее блюдо.
— Вы что это даете? — сказал посетитель, отодвигая тарелку. — Разве это можно есть? Зови сюда Герцена!..
В Москве в свое время выпустили труд древнегреческого философа Аристотеля «Этика». Обширный комментарий к нему написал профессор Эрнест Радлов. В бухгалтерии издательства произвели обычный расчет и ведомость передали в кассу. Ленинградцу Радлову гонорар был переведен по почте. А деньги, причитавшиеся Аристотелю, были получены сим последним через кассу издательства при следующих обстоятельствах.