В то же время начинается таинственное исчезновение населения Молдавии. Страна пустеет, центральная власть в Кишиневе, не контролирующая уже даже и дворец правительства, слагает с себя полномочия. Исполняющий обязанности президента Михай Гимпу отказывается исполнять обязанности президента и тоже исчезает. Вся Молдавия — как докладывает наша комиссия, — представляет собой брошенную людьми территорию. Пустые дома. Брошенные магазины. Безлюдные города. Нет ни одного человека. Аналитики говорят, что это очень похоже на пейзаж после атомной войны, хотя, на наш взгляд, они несколько импульсивны, поскольку никому еще не доводилось видеть землю после атомной войны. Да и не доведется.
Мы предполагаем, что исход населения в уже известное нам место было сделан в целях исполнения обряда «исходников», который они считают последним звеном цепи своей преступной деятельности.
Ради самого Исхода.
Как удалось выяснить нашим следственным бригадам, которые роют день и ночь, все эти 12 человек, — верхушка «исходников» — отправились в Европу по подложным документам. У нас есть основания предполагать, что все эти люди устроились на работу в различные места, после чего, без особой спешки, сумели внедриться в ряды обслуживающего персонала саммита глав государств–членов ООН.
Участники которого и находятся сейчас в заложниках у тех самых сектантов.
Мы ожидаем того, что сектанты будут требовать у мировых правительств новой земли для жителей бывшей Молдавии.
Мы установили, что население Молдавии собралось в плавнях Днестра на границе с Черным Морем, ожидая, что Бог откроет для них воды, и они пройдут в Новую землю, выделенную им мировыми правительствами, прямо по морскому дну.
Мы рекомендуем понизить уровень воды в Днестровской ГЭС, чтобы люди без паники начали шествие по обмелевшему лиману, после чего начать штурм зала заседаний ООН.
Мы с высокой долей вероятности полагаем, что нам известны имена некоторых из террористов,
Это некто Родика и ее муж Петрика по прозвищу Железная маска (происхождение прозвища не установлено), а также… лейтенант Петреску, Серафим (Ботезату?), сторож Лоринков, комендант и император Плешка.
Имена остальных устанавливаются.
… воздуха в здании все меньше. Стакан молока, который просила, да не выпила, Родика, скис. Президенты тоже скисли.
Пуэрториканцу стало худо с сердцем. Ну что же, придется им ввести возрастной ценз для президентов. Мы разрешили пленным — именно пленным, а не заложникам, потому что мы не требуем ничего взамен, а хотим лишь того, что должны получить по праву — ходить по залу. Забавно видеть, как они кучкуются даже сейчас. Иранец воротит нос от европейцев, те стараются не подходить к азиатам… Индусы улеглись прямо на пол, и чего–то там бормочут, пока мусульмане крутят свои шарики. Мусульмане озадачены: они думали, им повезло больше, и захват — дело рук «Аль — Каиды».
Латиноамериканцы квохчут, и даже в такой момент один из них успевает одобрительно взглянуть на ляжки Нины, и поцокать языком…
Гул, гомон, толпы народа, и большие экраны на стенах. Все это похоже на зал ожидания международного аэропорта. На этих экранах должны были транслироваться их выступления, а сейчас мы, глядя в них, ждем, когда будет спущена вода в Днестровской ГРЭС и по обмелевшему морю люди пойдут вперед.
К Земле Обетованной.
Есть, конечно, среди нас и те, кто сомневаются до сих пор. Не верят, что вода не смоет людей. Ну, что же. Я, как Серафим, говорю им: если вода смоет нас, то она смоет и наши грехи… Бросив пустой бумажный стаканчик на моего покойного бывшего друга Ларри Кинга, я останавливаюсь возле одного из экранов и гляжу, как пассажир, высматривающий свой рейс. Это совсем уж похоже на аэропорт.
Я гляжу на экран, и вижу прямую трансляцию исхода. Я вижу, как идут люди. Как барражируют над ними вертолеты, как у толпы снуют люди с камерами и чиновники ООН.
Я вижу, что воду слили, и люди пошли.
Я улыбаюсь. В углу зала Родика расстреливает доминиканца, хлопнувшего ее по заднице. Она права, а парень погорячился: не стоило ему так вести себя с матерью двоих детей и вдовой героя, павшего за Исход. Родика спокойна. Она знает, что примет муку. Но двое ее детей — там, с ее народом. Они никогда больше не будут голодать. Они будут в раю, и — живыми.