— У нашей нефти, однако, было больше друзей, чем врагов. Те, кто работал в поле, верили — найдем. На том стояли твердо. И еще верил в нефть один человек — секретарь обкома партии Протозанов. Горный инженер по специальности, он понимал нас лучше, чем иные специалисты.
Нашу беседу прерывает заместитель начальника геоуправления. Он входит взволнованный и протягивает Эрвье бутылку, наполненную нефтью.
— Вот, прилетела с Ваха, с десятой буровой.
— Проба с нового месторождения, — поясняет Эрвье.
Он вынимает резиновую пробку, прикладывает ладонь к горлышку бутылки и резко опрокидывает ее. На ладони остается коричневое маслянистое пятно. Юрий Георгиевич долго и сосредоточенно растирает его. А мы следим за этой процедурой, не понимая, зачем собеседнику понадобилось пачкать руки.
— Нормально. Давайте на анализ.
Мы, конечно, любопытствуем относительно заманчивой (в качестве сувенира, например) бутылки и ее содержимого. И узнаем: проба, которую Эрвье исследовал старинным способом, прибыла с обского притока — Северного Ваха. Там вырвался на поверхность мощный фонтан — первенец очередного месторождения.
А кто же дал жизнь самому первому месторождению? Кто прежде всех увидел сибирскую нефть? В экспедиции Колумба, скажем, первым разглядел неведомый берег на горизонте матрос на мачте. И он воскликнул: «Земля!» Как же выглядело открытие нефти в безбрежном океане тюменской тайги?
Когда мы спрашивали об этом, то, понятно, знали, что нефть в одиночку не ищут. Это подвиг многих. В поисках такого богатства бесполезно надеяться на счастливую удачу. И все-таки кто же первым на геологическом корабле воскликнул: «Нефть!»?
— Первым увидел ее Семен Урусов, буровой мастер. А дело было так… Почти три года его бригада кочевала по Северному Зауралью. Бурили там и сям. Толку никакого. Когда вспоминаешь об этом, диву даешься: откуда только люди силы брали. Наверное, от своего бригадира. Сам Урусов — сибиряк. С Тобола. Фронтовик к тому же. Закончил войну в Чехословакии. Хотя бурильщиком только после войны стал, но мастерства достиг большого.
В пятьдесят девятом урусовцы заложили седьмую скважину. Места вокруг — шаимская глухомань. Глухари на буровую садились. Но именно в болотистых низинах между Кондой и Мулымьей сейсморазведка обнаружила нефтегазоносные структуры. И буровики делали свое дело — сверлили землю.
И вот однажды в пересменок Урусов увидел у подножия вышки черный ручей. Смотрел, смотрел на него, а потом будто очнулся и закричал на всю тайгу: «Пошла!» Прибежал на крик геолог Завьялов. Смотрит: нефть из скважины сочится. Да все гуще. Расползается по дну котлована. А тут смена подошла. И Урусов приказал: «Гаси, папиросы, ребята!»
Вот так пришла первая сибирская нефть. Просто пришла. Без фонтана.
Услышав этот рассказ, мы сожалеем, что не удастся, пожалуй, нам побывать на шаимской скважине-первооткрывательнице^ Уж очень далеко до нее. И в стороне от маршрута нашего путешествия. Но Эрвье обнадеживает:
— Беда небольшая. И поправимая. Путь у вас дальний. Поплывете мимо новых нефтяных городов — Правдинска, Сургута, Нефтеюганска, Нижневартовского. Особенно советую побывать в Нефтеюганске, на шестьдесят второй скважине. Она первой дала промышленную сибирскую нефть. Не исключено, что посчастливится самим увидеть, как рождаются фонтаны. Вот тогда и почувствуете себя нефтяными Колумбами.
Посчастливится нам или нет, сказать трудно. Отсюда, из Тюмени, до нефтяных вышек и фонтанов далеко. А вот рядом сидит настоящий нефтяной Колумб, который немало километров прошел нехожеными тропами. И наверняка, были у него легкие и трудные километры. Интересно, что он расскажет об этом.
— В отставку я еще подавать не собираюсь, — заметил Эрвье. — Так что, может быть, мой самый легкий и самый трудный километр впереди.
— И все-таки…
— Однажды вместе с секретарем обкома партии мы ехали на дальнюю буровую, вернее, не ехали, а ползли: трактор тащил по зимнику наш балóк. Знаете, что такое балок? Походный дом на полозьях. Тесен он, задымлен всегда. И похож изнутри на купе поезда: четыре полки да столик у окошка.
На одной остановке слышим разговор тракториста с рабочим. Начал, видно, рабочий. «Кто это с нами едет?» — «Секретарь обкома» — «Да брось! Какой чудак на ту буровую потащится». — «Поспорим». — «Ставлю ящик коньяку».
Когда приехали на «ту» буровую, подходит к Протозанову парень незнакомый и спрашивает: «Вы кто? Секретарь обкома? Надо же… Из-за вас ящик коньяку проспорил».
Да… Разные бывают километры.
Помню хорошо: пробурили на Салыме первую скважину. По керну и электрокаротажу ее очень высоко оценили. Считали, что расположена она на крупной структуре. И до испытания ее, до получения нефти сказали об этом. Даже в газетах написали, что на реке Салыме будет мощный фонтан. А скважина нефти не дала. Во всяком случае той нефти, которую ждали. Сразу обрушились на меня с критикой. К геологам — недоверие. Дело нешуточное — потерять столько времени и средств. Оказалось, бурили скважину не совсем правильно. И когда поправили дело, пошла нефть, которую ждали.